«Спим с открытыми глазами»: Белгородский губернатор Вячеслав Гладков рассказал, как живет регион под обстрелами ВСУ

Вячеслав Гладков рассказал, почему ездит без бронежилета
Александр КОЦ

«Катастрофа не произошла»
...Вечернее совещание у губернатора. Доклады, как в военной ставке. 53 тысячи человек без света, двое погибших энергетиков, запуск тепла на социальные объекты, горячее питание для школ и детских садов, подсчет количества необходимых генераторов, сколько многодетных семей в них нуждается прямо сейчас… «Надеемся на лучшее, но исходим из того, что еще прилетит», - предупреждает Вячеслав Гладков.

Кажется, правительство Белгородской области даже и не помнит, как это — работать не в условиях чрезвычайной ситуации. Фронтовая жизнь ежедневно подкидывает новые задачи со звездочкой. А от их решения в буквальном смысле зависят человеческие жизни.

«Мы вошли в период, который для нас стал естественным, - настраивает глава области своих подчиненных. — Катастрофа не произошла, но надо готовиться к худшему. Если им нужен политический эффект, дождутся заморозков и ударят. Это приведет к напряжению у людей. Так что спим с открытыми глазами».

В последние недели Киев усилил ракетные обстрелы Белгородской земли. В общей информационной картине большой страны это может быть и незаметно. Мы, к сожалению, давно перестали удивляться очередному удару по гражданской машине в приграничье или ракетному обстрелу жилых кварталов. Фронтовые сводки сливаются в одну рутинную картинку.

Но обстановка в Белгороде в эти дни серьезно отличается от того, что я видел здесь и в 2023, и в 2024 годах. От бездумных ударов «по площадям» противник перешел к системному уничтожению энергетической инфраструктуры региона. Что вызывает и отключение света, и перебои с водой, и тревогу за будущее у обычных жителей. Которых, как может, в своем Телеграм-канале по несколько раз в день старается успокаивать губернатор.

«Отходняк будет тяжелый»
Вячеслав Гладков встречает меня в своем кабинете поздней ночью, после вечернего совещания.

- Выходной у вас когда был последний раз? — первый вопрос, что приходит на ум.

- Они же по графику - каждые субботу и воскресенье, - пожимает он плечами. - Но с точки зрения работы они, конечно, всегда рабочие. Просто в выходной я могу приехать в кроссовках и…

- …в спортивном костюме.

- Да.

- А семья с вами живет?

- Да.

- Не было разговоров…

- Конечно, я пытался и жену отсюда отправить… Потому что младшего после 30 декабря (ракетный удар по центру Белгорода накануне нового 2024 года, в ходе которого погибли 25 человек — Авт.) я вывез к старшему сыну. Раньше мы говорили: мы все сильные, на нас люди смотрят, но после 30 декабря подход изменился. С моей точки зрения, у меня нет права выбирать думать только о детях. Должность не та. Жену я не уговорил, она все время со мной. Когда начинается ракетная опасность, я всегда звоню: «Ты где?» «Сижу в подъезде». Ну, слава Богу.

В Шебекинском округе в результате атаки беспилотника ВСУ пострадал мирный житель. Фото: t.me/vvgladkov.

- За 3,5 года у вас какой по-человечески самый тяжелый момент был? Я вот за 25 лет работы в «горячих точках» не могу привыкнуть к одному – к детям на войне. Это что-то иррациональное.

- У нас приграничье, сотни тысяч детей. Дети, взрослые, старики. Это наша естественная ситуация, мы в ней живем, и дети в ней живут. Они реагируют очень хорошо, когда понимают, как себя вести, и учат своих родителей. Самое страшное, конечно, когда ребенок гибнет или получает ранение. А так…

На моих глазах росгвардеец погиб, Осипов Алексей. Беспилотник взорвался, и мы его грузили, когда заходил на атаку другой. Мне кажется, что (такое грубое слово) отходняк у меня будет тяжелый, когда все закончится.

- Но притупления этих чувств нет, привыкания, рутинности?

- Мозг до определенной степени реагирует, защищает. Потому что много всего страшного было, к сожалению. И это происходит до сих пор.

Алгоритм спасения
Договариваемся продолжить разговор на следующий день, после утреннего совещания. На нем все профильные министры и ответственные службы прорабатывают алгоритм решений при разных сценариях — от плохого до катастрофического. Это методичка, в которой буквально поминутно прописаны действия всех, начиная от замов губернатора и заканчивая ответственным по подъезду многоквартирного дома. Кто обходит лифты при отключении света, чтобы люди в них не замерзли, как продолжает работать общественный транспорт, на чем вывозят людей в случае необходимости, куда после гипотетического блэкаута перемещаются принимающие решения чиновники: «В правительстве собираться нельзя. Как только выключится свет, противнику надо будет разбить управление - то есть убить нас, чтобы внести хаос. Поэтому все выезжают на свои запасные пункты управления», - спокойно констатирует Гладков.

Без света остается столько-то тысяч человек, без отопления — столько-то. На улицах развернут мобильные пункты обогрева. Стационарные действуют в школах. Сколько у нас в запасе коек? Раскладушек? Мест временного размещения? Количество одноразовой посуды? Печенья? Чая? Сахар нужен в кубиках, так удобнее. Как будем обеспечивать безопасность в темных кварталах? Может разнарядка предприятиям на дружинников? Нужны баннеры-закладки с инструкциями по маршрутам…

- Это еще что за изобретение? - спрашиваю Вячеслава Владимировича после совещания.

- Есть у нас Краснояружский район, вытянутый вдоль границы. Там две дороги и обе — вдоль «ленточки». Мы на всякий случай из него проложили полевые дороги. Если начинается обстрел, как выйти? У нас специально обученные люди (их три человека, если вдруг один убежит, одного убьют, один точно должен быть) срывают баннер с надписью, условно, «Красня Яруга — цветущий край», а под ним — стрелочками указание, куда двигаться. Плюс оповещение знакомым голосом главы поселения. И когда у нас пошел накат на Поповку и Демидовку, это сработало.

- У вас, судя по совещанию, и министры знают, куда, кому идти...

- Причем прописаны даже пешие маршруты. Или вот у меня папка «Сектор», тут все дома. Например, прилет на Губкина, 97, я смотрю, какое количество подъездов, этажей, жителей, могу сразу оценить масштаб повреждений, не спрашивая 50 раз у людей.

- К этому алгоритму вы за сколько пришли?

- Фактически в течение недели после Щорса, 55А (удар «Точкой-У», когда сложился подъезд — Авт.). Но мало расписать на бумаге, важно проводить тренировки. Без предупреждения и в прямом смысле слова с секундомером в руке. В любую точку мы можем в течение часа подогнать 100 больших автобусов. В течение еще одного часа – еще 100. Этим не занимается сам министр, это так отрегламентировано. Мы за 3 года провели больше 130 тысяч учений по гражданской защите. Если вначале к этому относились очень критично - бред какой-то губернатор придумал, - то после шебекинских событий и после грайворонских уже никто так не говорит. Понятно, что мы не можем предугадать все, что будет.

- Удары по ТЭЦ предвидели?

- К энергетическим проблемам мы начали готовиться 2 года назад. Каждый муниципалитет купил необходимое количество генераторов, «буржуек», заготовил дров под них. Но одно дело - район, 220 тысяч жителей, с максимум двухэтажными домами, а другое дело — Белгород. 500 тысяч человек с Белгородским районом. Сложная задача в случае блэкаута. Для этого и нужна полная детализация алгоритмов, постоянные тренировки и формирование навыка.

С каждым уровнем сложнее
Разговор периодически прерывают звонки из федерального центра. В Москве осознают серьезность ситуации в Белгороде, и помогают минимизировать последствия возможных новых ударов по объектам энергетики. Но с большинством угроз здесь пока справляются самостоятельно.

- Я два дня работал с вашими военизированными подразделениями. Честно говоря, впечатлен. Тероборону наконец удалось вооружить, оснастить РЭБом, и парни показывают отличный результат.

- Да, сейчас у нас действуют «БАРС-Белгород» в рамках взаимодействия с Министерством обороны и «Орлан» во взаимодействии с Росгвардией. В принципе, больше 2 тысяч человек с оружием в руках. С точки зрения работы по беспилотникам - это номер один. Они сбивают большую часть дронов ближнего действия, иногда 60-70%.

- Я с комбатом «Орлана» Сашей «Дизелем» знаком с 22-го года…

- Это человек-война, мне кажется, через некоторое время будет бросаться, хватать и переламывать их в полете. Уже ничего не боится.

- А вы почему не боитесь, ездите по приграничью без бронежилета?

- Я ничем не отличаюсь от других. Когда вообще все плохо, несколько раз было такое, мы надеваем. С другой стороны, там живут люди, тысячи человек. Как я буду в глаза им смотреть, как они будут меня оценивать? Нет, это невозможно по определению. Нужно четко реагировать на те сигналы, которые поступают из систем оповещения. Мы слышим – БПЛА, смотрим Telegram-канал, смотрим воздух. Самое главное – найти без окон помещение. Ракетная опасность – беда, другой уровень опасности, лучше быть максимально близко к земле, еще лучше - под землей. Если понимаем, что негде спрятаться, надо лечь, сократить площадь поражения. Бронежилет нам что-то гарантирует с вами? Нет. А геморроя с этим бронежилетом... Нагрузка на позвоночник, колени и все остальное точно гарантировано.

- У вас, как в компьютерной игре, чем дальше, тем уровни сложнее.

- Согласен. Живешь в мирном городе и, кажется, в мирной обстановке, но каждую секунду тебе может прилететь. Все жители области и приграничья, проходят с честью эти испытания и заслуживают очень низкого поклона. Я иногда даже ругаюсь. Вот выборы президента, голосование, обстрелы… Я захожу на участок, и начинается ракетная опасность. Говорю – быстрее в подвал. Нет, отвечают, у нас тут бюллетени, мы должны их донести до урны.

- Назло врагам…

- Да-да, такая чисто русская внутренняя позиция – чем больше на нас давишь, тем больше мы отвечаем. С другой стороны, я очень рад, что много сделали в рамках мирной повестки, по всей области и по Белгороду, в том числе. И не останавливаемся до сих пор. Очень хочется, чтобы ее было как можно больше, но больше и больше становится военной повестки.

- Она, конечно, тяжелее.

- Тяжело, когда ты перед новым вызовом. А легко, когда ты разложил все. Вот тяжело было 30 декабря 2023 года, когда пакет лег на город и такие потери. Ракета летит 20-30 секунд, а как спасти людей? А потом, когда все разложили по деталям, оповещения, выстроили систему оповещения и сократили его сроки, закупили почти 1700 громкоговорителей, людей научили прятаться – все стало проще. Потом новый уровень - полетели беспилотники, алгоритм другой нужен, опять с самого начала начинай. Сейчас идут комбинированные атаки. Дроны летят в течение 2-4 дней, кошмарят, завершающий восклицательный знак – несколько залпов ракет по инфраструктуре.

- Тут уже технологический вызов.

- И технологический, и ликвидация последствий, и зима, и социальные объекты – школы же работают, детские сады работают, магазины, больницы. Мы ничего не закрыли. Последствия тяжелые последних двух недель. Но опять же – свет есть, горячая вода везде есть. Значит, на сегодняшний день больших ошибок не допустили. Что будет завтра, увидим завтра.

- Есть ощущение, для чего это противник делает?

- Ну конечно же - социальная дестабилизация. Военной истории здесь нет. Как и год назад. У нас нет военных. В населенных пунктах военные не стоят. Бьют для того, чтобы помучить людей, поиздеваться, поубивать, вызвать ненависть к власти – региональной, федеральной, вызвать социальные протесты и все остальное. Это тоже абсолютно очевидно. Они ищут эти пути захода. До сего дня не получалось. И мы здесь для того, чтобы не получалось впредь.

Александр КОЦ
специальный корреспондент