Москва продала Вашингтону уран из 20 тысяч ядерных зарядов
Зато есть свершившийся факт: в присутствии главы "Росатома" Сергея Кириенко и министра энергетики США Эрнеста Мониса подведена черта под двадцатилетним контрактом, согласно которому оружейный уран, полученный в России от демонтажа ядерных боеголовок, перерабатывался и поставлялся в США. Последние четыре контейнера, говорится в совместном заявлении, из Балтимора будут направлены на газодиффузионный завод в Падуке. Оттуда - на американские же предприятия по фабрикации ядерного топлива, где из него сделают топливные сборки. А уже они, когда придет черед, будут проданы коммерческим потребителям для использования в ядерных реакторах США.
Заместитель госсекретаря по вопросам разоружения Роуз Гёттемюллер, выступая на приеме по этому случаю в российском посольстве в Вашингтоне, с удовлетворением отметила, что программа "Мегатонны - в мегаватты", в которую поначалу мало кто верил, состоялась и создала небывалый международный прецедент. Министр Монис и его зам Даниэль Понеман там же официально подтвердили, что поставки "демобилизованного" урана обеспечили десять процентов всей электроэнергии, произведенной в США, и примерно половину того, что генерируют атомные электростанции, которых в работе более ста.
Иными словами, практически каждая вторая из американских АЭС имеет в своих реакторах ядерное топливо, которое приготовлено из начинки атомных бомб, снарядов и ракет. Тех, что были созданы в годы "холодной войны", а после заключения российско-американских договоров СНВ-1 и СНВ-2 (о сокращении стратегических вооружений) оказались за их рамками, были отправлены на склады и демонтированы. Обогащенный уран, который десятилетиями накапливали для войны, стал работать на цели созидания - давать людям тепло и свет.
В абсолютных цифрах это более 7 триллионов киловатт-часов - такие данные привел глава "Росатома" Сергей Кириенко во время встречи со своим американским коллегой Эрнестом Монисом в Вене. Незадолго до этого подчиненные Кириенко назвали еще одну впечатляющую цифру: суммарные доходы России от поставок в США "демилитаризованого" урана могут составить 17 миллиардов долларов.
Чтобы ответить на вопрос, как такое стало возможно между главными антагонистами "холодной войны" и гонки вооружений, нам придется совершить экскурс в историю российско-американского соглашения "Мегатонны - в мегаватты" ("Megatons to Megawatts Program") или, как его потом стали называть - контракта века. Подписанное в 1993 году в Вашингтоне, оно было рассчитано на 20 лет и предусматривало необратимую переработку российского оружейного урана в топливо для атомных электростанций США. Тогда же озвучены его цифровые параметры: Россия соглашалась пустить в переработку 500 тонн урана, извлеченного из бомб, снарядов и боеголовок, что эквивалентно примерно 20 тысячам таких спецбоеприпасов. Американцы со своей стороны обязались принять, разместить на рынке, оплатить и использовать полученные таким образом материалы в энергетических реакторах на АЭС.
17 миллиардов долларов - в такую сумму оценивают доходы России от поставок в США "демобилизованного" урана
Уполномоченными агентами (национальными операторами) с той и другой стороны были определены корпорация USEC и российская компания "Техснабэкспорт", выступающая на внешних рынках под брендом TENEX. Первая поставка низкообогащенного урана из России в США состоялась в мае 1995 года.
"Отцом" идеи превращения оружейного урана в топливо для АЭС считают Томаса Неффа из Массачусетского технологического института. Именно он в октябре 1991 года опубликовал в "Нью-Йорк таймс" статью "Великая урановая сделка", где впервые была выдвинута идея ВОУ-НОУ - перевод высокообогащенного (оружейного) урана в низкообогащенный (энергетический). Поясним: для использования в ядерном оружии степень обогащения делящегося материала по изотопу уран-235 достигает 90 и более процентов, а в топливе для энергетических реакторов этот показатель, как правило, не превышает 3,5-4 процентов. Поэтому и цена на такие продукты, связанная с высокой стоимостью обогащения урана, резко отличается. Процесс, обратный обогащению, получил название разубоживание. В технологическом отношении это довольно сложные процедуры - совсем не похожие на то, как если бы очень сладкий (перенасыщенный) сироп попросту разбавить водой из-под крана.
В свое время я выпытывал у российского министра по атомной энергии Виктора Михайлова (он возглавлял минатом в 1992-1998 годах), как ведется процесс разубоживания и кто его контролирует. Ведь русских можно было заподозрить в том, что по контракту ВОУ-НОУ они продают уран не только из демонтируемых боеголовок, но и со складов.
- Американцы контролируют это, - парировал Михайлов. - Их наблюдатели присутствуют на наших заводах, например в Северске (ядерный центр в Томской области. - Авт.), и видят, что приходит высокообогащенный уран.
- Но откуда приходит: из боеголовки или со склада?
- Мы не можем допустить их к стадии разборки, не можем показать все детали, но мы показываем, как высокообогащенный металлический уран переходит в стружку, саму стружку показываем - это на комбинате "Маяк" (город Озерск в Челябинской области. - Авт.). Дальше по технологии переводим в гексафторид урана и перемешиваем на Электрохимическом комбинате в Новоуральске (Свердловская область. - Авт.). И тут установлен непрерывный контроль: американцы видят на "входе" 90-процентный и на "выходе" полуторапроцентный уран. Их это устраивает.
Виктора Михайлова, который много сделал, чтобы соглашение "Мегатонны - в мегаватты" реально заработало, уже нет в живых. И он не может возразить тем, кто задним числом пытается называть контракт ВОУ- НОУ невыгодным и даже ущербным для России. Не вдаваясь в детали давнего спора, скажем: соглашение 1993 года, безусловно, прорыв в отношениях Москвы и Вашингтона. Ведь российскому, а прежде советскому урану доступ на американский рынок был закрыт, а перед ураном из сокращаемых боеголовок шлагбаум подняли.
- В известном смысле это был политический жест со стороны американцев, - объяснял Виктор Михайлов. - А мы получили карт-бланш от президента Ельцина. Он вник в проблему и согласился, что в тех условиях только экспорт давал минатому шанс выбраться из кризиса неплатежей.
Дипломаты и независимые эксперты, связанные с переговорами о сокращении ядерных вооружений, отмечают и другое важное обстоятельство. Соглашение ВОУ-НОУ явилось серьезным экономическим стимулом, чтобы ускорить вывоз ядерного оружия с территории Украины, Белоруссии и Казахстана на единые базы хранения в России. Таким образом, уже к концу 1996 года Россия стала единственной правонаследницей ядерного арсенала СССР, и принцип нераспространения ядерного оружия в этом случае был сохранен.
С участием главы "Росатома" Сергея Кириенко и министра энергетики США Эрнеста Мониса подведена черта под двадцатилетним контрактом, согласно которому оружейный уран, полученный в России от демонтажа ядерных боеголовок, перерабатывался и поставлялся в США. В итоге за два десятилетия (соглашение, напомним, было подписано в 1993 году) на российских предприятиях было переработано 500 тонн оружейного урана, признанного "избыточным для целей обороны", и отправлено за океан, чтобы стать горючим в реакторах американских атомных станций.
Как оценивают итоги этого соглашения в ядерно-оружейном комплексе России? Не причинил ли контракт ВОУ-НОУ ущебра национальной безопасности нашей страны и насколько оправданным было его заключение? Специально для "Российской газеты" ситуацию комментирует научный руководитель Российского федерального ядерного центра ВНИИ технической физики (РФЯЦ-ВНИИТФ, город Снежинск), академик РАН Георгий Рыкованов:
- У соглашения ВОУ-НОУ, строго говоря, можно выделить две фазы. Начало - с середины 90-х, когда атомная отрасль была на грани развала. И тут надо отметить роль бывшего тогда министром Виктора Никитича Михайлова. Как он сам рассказывал, в один из особенно сложных моментов пришлось обратился к президенту Ельцину с просьбой помочь атомной отрасли, потому что ни денег, ни зарплаты - ничего не было. Со слов Михайлова, он получил примерно такой ответ: "Ты что у меня-то просишь? Вот другие что-то продают и живут этим. И ты продай что-нибудь" - "Так у меня только ядерное оружие и делящиеся материалы - что я могу продавать?!" - "А ты подумай… Иди и подумай...". Тогда и созpело в руководстве Минатома понимание, что никто со стороны не поможет - надо выживать самим.
А сам процесс разубоживания - как производственная технология - когда-нибудь прежде практиковалась?
Георгий Рыкованов: У нас, насколько я могу судить, такой потребности просто не возникало. Напротив - раньше все время не хватало именно урана обогащенного. Ведь чем дальше вы повышаете концентрацию, тем дороже этот процесс. С точки зрения экономики, разбавлять уран, который имеет концентрацию 90 процентов, до уровня 4 процентов, не рентабельно. И вообще не очень эффективно. Но с другой стороны, когда у вас есть большие запасы, что с ними делать? То ли хранить, то ли пускать как-то в оборот этот продукт. Затраты на то, что назвали разубоживанием, по соглашению покрывала американская сторона.
Они оплатили и те расходы, что были связаны с обогащением?
Георгий Рыкованов: Нет, насколько я знаю, оплачивали только процесс разубоживания плюс стоимость (или возврат эквивалентного количества) природного урана, использованного для разубоживания.
Но в цене продажи низкообогащенного (то есть разбавленного ) урана в США были учтены затраты, которые произведены при его обогащении еще в Советском Союзе?
Георгий Рыкованов: Не берусь судить. Лучше спросить у тех, кто занимался экономикой процесса.
Проясните, если можно, еще один вопрос. В том уране, который извлекался из сокращаемых ядерных боезарядов, были заинтересованы работавшие под Вашим началом конструкторы новых устройств? Или для новых зарядов то, что уже стояло однажды в изделии, никак не рассматривается?
Георгий Рыкованов: Уран всегда был в рецикле. Когда зарядов и оружия было много, он изымался из старых изделий и перерабатывался для новых.
Но не разубоживался, а проходил только металлургическую переработку?
Георгий Рыкованов: Не разубоживался, но все процедуры проходил - начиная от металлургии, кончая металлообработкой.
Иными словами, избыточный для нужд обороны уран мог просто ждать своего часа?
Георгий Рыкованов: Да, мог лежать на складах и запускаться в рецикл. Но для того уровня ядерных арсеналов, которые определены международными договорами, урана хватает. Этот был, повторяю, избыточным. Он мог бы лежать в нашей стране, мог бы работать на атомную энергетику нашей страны. Но еще раз подчеркну: на своей первой фазе этот контракт - снова вспомним министра Виктора Михайлова - помог сохранить атомную отрасль. Были загружены работой предприятия по обогащению урана, сохранен Минатом как единый комплекс. В результате гскорпорация "Росатом" успешно выполняет сейчас порученные президентом и правительством работы.
Еще один дилетантский вопрос: можно было бы в ближайшие годы отказаться от плутония и поменять всю начинку в ядерных зарядах на уран?
Георгий Рыкованов: Нет. Это несерьезно даже обсуждать. Конструкция ядерного заряда такова, что нужен и тот материал, и другой.
Вы упомянули вначале про две фазы соглашения ВОУ-НОУ. Когда, по-вашему, началась вторая?
Георгий Рыкованов: Когда ситуация в отрасли стабилизировалась (примерно 2005 - 2008 годы), от этого контракта можно было бы отказаться. С экономической точки зрения он уже не играл той роли, как в начальной фазе.
Александр Емельяненков
