Перетягивание мира — часть II

Окончание. Начало читайте в предыдущем номере.

Судя по имеющимся «реакциям» на украинские события, наиболее сложной будет нормализация отношений с США. Вернее даже сказать, восстановить эти отношения до какой-либо отметки – «точки отката», представляющей собой дату в прошлом на линейке времени после окончания холодной войны, в ближайшее десятилетие не удастся.

Россия – Америка и мир

Отечественная политическая элита может сколько угодно делать вид, что отношения с Вашингтоном для нас не имеют никакого значения, а отдельные наиболее удалые ее представители могут сколь угодно и дальше паразитировать на раздувании темы антиамериканизма. Следует, однако, заметить, что президент Владимир Путин с самого начала украинского кризиса (УК) подчеркивал именно важность сохранения двустороннего сотрудничества с США по самому широкому спектру, говоря, что «в сотрудничестве на международном уровне, в сфере экономики, в сфере политики, международной безопасности заинтересована не только Россия со своими партнерами, но и наши партнеры заинтересованы в сотрудничестве с нами. Очень легко разрушить эти инструменты сотрудничества и очень трудно будет создать их заново».

“ Для бесконфликтного сосуществования в Европе Западу следует исходить из наличия особых жизненно важных интересов России в ближнем зарубежье ”

И речь здесь должна идти не просто о сотрудничестве, но об особой роли в нем России и США как держав, несущих «особую ответственность за обеспечение международной стабильности и безопасности». Две страны «должны сотрудничать в интересах не только собственных народов, но и всего мира». Это заявлено Путиным уже в июле сего года, при поздравлении американского президента Барака Обамы с национальным праздником – Днем независимости США.

Москва всячески и на всех уровнях исполнительной власти подчеркивает свою готовность к возобновлению «глобального» взаимодействия по самому широкому кругу вопросов. Из Вашингтона же слышится упорное: возврат «к бизнесу, как всегда», невозможен.

Да, действительно, УК высветил серьезные разногласия. Сюда относятся коренные различия в трактовке основополагающих положений международного права. Обвинения в его нарушении слышались постоянно со стороны России в адрес США, а теперь – и со стороны США в адрес России. Мы абсолютно разошлись в оценках и допустимости форм различного вмешательства во внутренние дела и в то, что можно назвать «жизненно важными интересами» друг друга.

С точки зрения российских политиков и экспертов, США стремятся установить мировое господство и вернуть однополярный мир, а американское политико-академическое сообщество обвиняет Москву в восстановлении Советского Союза. Вашингтон да и другие западные столицы никогда не назовут произошедшую, по их мнению, «аннексию» Крыма «добровольным присоединением на основе свободного волеизъявления граждан». Равно как и никогда в США и на Западе не согласятся с наличием абсолютно «самостийного» – без весомого вмешательства российской стороны движения Восточной Украины за независимость и особенно перевода его в активную стадию вооруженной борьбы.

Сформировавшиеся фундаментальные и пока непреодолимые разногласия скажутся во многих чувствительных для обеих сторон областях. Так, до настоящего времени процесс «контроля над вооружениями» в значительной степени инициировался усилиями Москвы и Вашингтона. Кстати, не раз решающее слово (в пользу России) звучало со стороны США и в разрешении проблем многосторонних переговоров.

Коллаж Андрея Седых

Теперь же вместо реализации следующих этапов сокращения и ограничения ядерных вооружений мы будем наблюдать рост опоры на ядерное сдерживание, у которого появляется второе дыхание. Соответственно после украинских событий дополнительный стимул получают страны, имевшие планы приблизиться к цели обретения ядерного оружия. В наших двух столицах проповедовавшиеся еще в советские времена идеи стремления к более безопасному безъядерному миру будут надолго отставлены в сторону.

Возникшая после УК ситуация в целом пагубно скажется не только на общем положении дел в сфере мировой безопасности, где первую скрипку традиционно играли Москва и Вашингтон, но и в целом ряде требующих постоянного внимания критически важных областей, в которых без тесного взаимодействия невозможно обеспечить эффективного сотрудничества, в первую очередь в сферах нераспространения оружия массового уничтожения и борьбы с терроризмом.

Следует ожидать, что в американских официальных документах в области обороны Россия займет пустовавшее после распада СССР на протяжении нескольких десятков лет место если не сразу потенциального противника, то серьезного оппонента на мировой арене. У американского ВПК и так называемых ястребов в результате УК появились весомые аргументы в пользу интенсивного развития и модернизации вооружений, в первую очередь тех систем, которые прямо или косвенно могут быть направлены на противодействие России.

Вашингтон активизирует продвижение на мировой арене организационных, экономических и финансовых решений, ограничивающих интересы нашей страны. Например, именно американские высокопоставленные представители оказали прямое давление на Болгарию с тем, чтобы она вышла из крайне важного для России в современных условиях проекта «Южный поток».

Возникшие принципиальные разногласия надолго обрекают Москву и Вашингтон на так называемое избирательное сотрудничество, когда из широкой палитры каждая из сторон будет пытаться наладить только безусловно выгодные направления взаимодействия. Это хоть и станет приводить к постоянным трениям, но потребует диалога, достижения компромиссов. Однако в любом случае Вашингтон при желании может осложнить жизнь Москвы гораздо в большей степени, чем наоборот.

В свое время российские представители подолгу добивались членства РФ в основных международных институтах западного мира. Причем и политики, и эксперты, казалось бы, аргументированно доказывали, насколько важно получение Россией «достойного места» среди наиболее развитых государств. Сейчас нас пытаются убедить в обратном – мол, все это не очень-то и нужно и мы за это членство особенно не держимся. Так кто и когда был прав? В таком принципиальном вопросе двух «правд» быть не может, а значит, либо в аргументах прошлых лет, либо в нынешних скрыт весомый пропагандистский элемент или по крайней мере доля лукавства.

Если же рассматривать предметно, то оказывается, что Россия при желании получала и может и дальше продолжать извлекать из подобного членства значительную пользу для себя. Мы легко расстались с участием в «Большой восьмерке», при этом многие забыли, что именно через эту структуру в рамках специально созданной программы «глобального партнерства» удалось решить вопрос о выделении более 15 миллиардов долларов (!) на ликвидацию отслуживших срок российских атомных подводных лодок и химического оружия.

Из других мировых центров УК чувствительно затронул отношения с Японией, которые начали было приобретать новое качество после прихода к власти премьер-министра Синдзо Абэ.

После свертывания отношений с Западом Москва стала спешно пытаться заручаться еще большей поддержкой Пекина. В конце мая был срочно организован массированный госвизит в КНР, в ходе которого стороны подписали свыше сорока соглашений. Конечно, он имел целью кроме всего прочего и демонстрацию Западу отношений «всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия» между Москвой и Пекином.

Однако отдельные элементы цены такого взаимодействия вызывают вопросы. Так, выгодность для России подписанного после десятилетних переговоров (!) газового соглашения с Китаем (по ценам ниже европейских) ставится авторитетными экспертами под сомнение. Ясно, что средства, которые можно потенциально выручить по этому контракту, несравнимы с европейским направлением да и на любых «маневрах ценой», которые практиковались российской стороной с другими партнерами, надо будет поставить крест. В более широком контексте абсолютно очевидно, что самое широкое взаимодействие с Китаем неспособно заменить масштабное и многопрофильное сотрудничество с Европой, складывавшееся на протяжении десятилетий. К тому же попадать в «геополитические объятия» Пекина, не имея «противовеса» в виде партнерских отношений с другими мировыми центрами, достаточно недальновидно.

Реальности «большого мира» после УК таковы, что позиция России по Крыму и Украине практически не находит поддержки, и это новая ситуация, из которой следует исходить. Плотно забуксовал «главный» мировой механизм по обеспечению безопасности – Совет Безопасности ООН, который не может принять даже, казалось бы, очевидных решений, направленных на прекращение насилия на Украине.

Система мировой безопасности в целом начала «развинчиваться». Противоречия между Россией и странами Запада, в первую очередь США, нараставшие еще до наступления УК, не позволяли своевременно и эффективно урегулировать региональные конфликты – как сирийский, например. Решительные совместные меры по ликвидации сирийского химического оружия явились, к сожалению, скорее исключением, чем правилом. Негативные тенденции в мире будут только нарастать, поскольку региональные акторы начали понимать, что в ближайшее время согласованного и решительного совместного вмешательства России и США в урегулирование конфликтных ситуаций ожидать не приходится, а любое голосование в СБ ООН будет с высокой долей вероятности заблокировано одной из сторон.

А регионов, которые в ближайшее время потребуют самого пристального внимания, более чем достаточно. Это в первую очередь Ближний Восток (с отдельной проблемой иранской ядерной программы и ее истинной направленности), где народы, следуя примеру друг друга, стали пробуждаться от многодесятилетней власти авторитарных режимов, и Южная Азия, где тлеет опаснейший конфликт между двумя «новыми региональными ядерными державами» – Индией и Пакистаном. Это и КНДР, существенно интенсифицировавшая провокационную политику, и ряд других стран, расположенных в самых различных частях мира.

Кстати, списывать мощные народные протесты (и вооруженные конфликты), проявившиеся в последние годы, к примеру падение одного за другим североафриканских режимов, сугубо на счет «происков Вашингтона» – значит не желать видеть реальные процессы, происходящие в мире, закрывать глаза на историческую обреченность в наши дни тоталитарных и «наследуемых» авторитарных режимов. Что же до приписываемых «злокозненной вашингтонской кулисе» происков и продвигаемых-де ею методик типа «управляемого хаоса», то на деле на Арабском Востоке почему-то оказывается, что в результате к власти на смену абсолютно манипулируемым американцами режимам вдруг приходят нестабильные, непредсказуемые и даже враждебные для того же Вашингтона силы. Может, все-таки отечественным пропагандистам подобных теорий обратиться к собственному «идеологическому прошлому» – марксизму-ленинизму, ставившему во главу угла решающую роль общественных процессов, народа в смене властей и формаций?

Следствием УК является и облегчение условий для расширения влияния крайнего (радикального) исламизма, что ставит на повестку дня возможный дальнейший распад государств – продолжение перекройки геополитической карты мира. И здесь первый кандидат – Ирак. Очень серьезно встает вопрос о дальнейшей судьбе Афганистана и потенциального нарастания угрозы для южных границ СНГ и России. И в том и в другом случае весомый элемент внутренней дестабилизации привнесли недальновидные действия США и НАТО.

Если не остановить процессы размежевания России и Запада, то мы окажемся на пороге очередного геополитического раздела мира, который по образчику времен холодной войны разделится на «клиентов» США (стран Запада) и России. И каждая из сторон будет всячески «опекать» своих представителей и стимулировать протестные действия против другой. Но если раньше такого рода «расклад» обусловливался считавшимся непримиримым идеологизированным противостоянием двух «антагонистических» систем – социализма и капитализма, то теперь никаких фундаментальных теоретических предпосылок для этого не осталось. Если, конечно, не считать наследия самой холодной войны и ее менталитета и регулярно воспроизводимых в отечественном медиапространстве притч о многовековом всемирном заговоре против России.

Обреченность на партнерство

Сколько бы доморощенные евразийцы и иже с ними ни пытались прочертить особый путь России – ее своеобразное «одиночное плавание», мировые реалии насущно диктуют, что мечты отечественных горе-геополитиков могут, да и то условно, осуществиться лишь для некоего выдуманного мира и абсолютно самодостаточного государства. Но такого мира нет, как нет в современной жизни и ни одного подобного государства. Всем, даже самым малым странам от окружающего мира что-то (и, как правило, очень многое) нужно.

Коллаж Андрея Седых

Также и для России насущно необходимо тесное взаимодействие с другими участниками мирового процесса, «встраивание» в глобальные производственные и иные цепочки. В противном случае мы будем вынуждены производить все необходимые товары сами (воплощение неосуществленной мечты советских времен), причем втридорога и далеко не лучшего качества (как это в СССР и было). В мире давно принят и работает оптимальный путь разделения труда и производства, что позволяет серьезно экономить собственные ресурсы, направляя их на приоритетные цели национального развития.

Сегодня, к тому же чисто утилитарно, для России, для ее экономики и наполнения бюджета жизненно необходимы поступления от экспорта энергоресурсов. И в этом смысле произошедшие в результате УК достаточно скоординированные действия Запада по препятствованию строительству «Южного потока» для Москвы весьма чувствительны.

Также очень вероятно, что западные страны, США в первую очередь, после событий УК всерьез возьмутся за существенное качественное совершенствование вооружений для «гарантированного» сдерживания России в будущем и обеспечения эффективного противодействия в любых сценариях конфликтов. Если Россия с огромным разрывом по ВВП с США и «околокризисным» состоянием экономики, не самым высоким уровнем научно-технического и технологического развития вдруг решит симметрично отвечать на подобный вызов, то сделать это иначе, чем за счет серьезного снижения уровня жизни, социальных и иных значимых программ не удастся. Тем самым страна может оказаться в серьезном социально-политическом кризисе, сродни тому, в который погрузился Советский Союз последних лет существования.

Последствия УК, развитие и «суммирование» которых еще далеко не закончено, надолго перекрыли для России перспективу модернизации и инновационного развития экономики на основе зарубежного партнерства – цели, которые поставлены в официальных документах (указе президента Владимира Путина «О мерах по реализации внешнеполитического курса Российской Федерации» 2012 года, Концепции внешней политики и т. п.). Возможность реализации подобных установок совершенно справедливо рассматривалась в контексте тесного международного сотрудничества и партнерства с наиболее развитыми странами. Как констатировал Владислав Сурков, занимавший некоторое время назад пост первого заместителя председателя президентской комиссии по модернизации и технологическому развитию, «ситуация… весьма печальная. Собственные наши интеллектуальные силы невелики. Поэтому никакой суверенной модернизации не может быть».

Следует оговориться, что Китай при всех его усилиях и успехах в число лидеров модернизации не входит. А вот США и Япония такими лидерами, безусловно, являются.

Рассуждения о том, что мы, мол, модернизируем гражданские отрасли экономики через триллионные вливания в военную сферу, в том числе в совершенствование и производство вооружений, слабо реализуемы. Во-первых, потому, что такой путь априори гораздо более затратный по сравнению с прямой модернизацией «гражданки». И, во-вторых, в нашей стране, в которой секретность не только не убывает, но и вновь растет в связи с возгонкой настроений «осажденной крепости», будет крайне сложно наладить отсутствующую сегодня эффективную систему передачи изобретений из военной в гражданскую отрасль. Все это значит лишь одно: России надо возвращать в нормальное русло отношения как с упомянутыми, так и с иными высокоразвитыми странами.

Москва «показала характер», продемонстрировав Западу опасность проведения им эгоистичной политики, не учитывающей интересы и озабоченности России. Думается, что все участники непростых и во многом трагических событий извлекли из произошедшего достаточно уроков.

Конечно, некоторые страны Запада и отдельные политики могут настаивать на изоляции России. Но, во-первых, это физически невозможно из-за масштабов нашей страны и объема ее связей с остальным миром. И, во-вторых, для таких крупных и значимых стран в ситуациях кризиса отношений с окружающим миром не придумано иных рецептов, кроме их большего вовлечения в мировые дела. Только осознание собственной вовлеченности и значимости для окружающего мира будет способствовать восстановлению и развитию кооперационных связей, корректировке форм и методов политики. Переход же к мировой политике, основанной на перетягивании геополитического каната – геополитическом соперничестве, по сути своей бесперспективен и сверхзатратен для всех участников.

Российской политической элите необходимо резко сбавить ставшую у нас расхожей и модной антизападную и антиамериканскую риторику. Дальнейший разгон пропагандистской машины по этим рельсам наносит России уже ощутимый не только репутационный, но и экономический урон, все больше осложняет возврат к жизненно необходимому сотрудничеству с Западом. Не менее желательно и снижение уровня антироссийской риторики в США.

Для возврата в «нормальную жизнь» необходимо в первую очередь остановить и урегулировать сам конфликт на востоке Украины, который все еще находится в очень активной фазе. Безусловно, позитивно, что при настоятельном давлении России уже сейчас удалось поднять диалог на уровень министров иностранных дел, которые предлагают практически значимые пути выхода из кризиса. Положительный сдвиг состоит и в том, что начат приближающийся к «прямому» диалог между противоборствующими сторонами. Однако для установления прочного и долговременного мира, а не просто приглушения конфликта необходимо активное присутствие в мирном процессе всех заинтересованных сторон. А это означает участие не только европейских партнеров, но и Вашингтона, представители которого, очевидно, были вовлечены в неоднозначные действия на самых разных стадиях украинских событий. Думается, что де-факто для дальнейшего бесконфликтного сосуществования в Европе Западу следует исходить из наличия особых жизненно важных интересов России в ближнем зарубежье.

Следует иметь в виду, что должен быть разрешен не просто внутриукраинский конфликт или спорная ситуация между Киевом и Москвой, а самый крупный и глубокий кризис, возникший после окончания холодной войны. Участие всех сторон на самом высоком уровне необходимо по существу для того, чтобы начать фундаментальный разговор о путях и механизмах укрепления европейской и международной безопасности, обязательности неукоснительного соблюдения имеющихся принципов ее обеспечения, возможном внесении в них требуемых корректив. Фактически в европейском контексте речь идет о возврате к предложенной в 2008 году Россией идее Договора о европейской безопасности, которая тогда осталась без должного внимания. Актуально создание такого механизма, когда не просто станут своевременно сниматься озабоченности друг друга, но не будет даваться поводов для самого возникновения (а тем более длительного существования) каких-либо озабоченностей в сфере безопасности.

В этом плане вселяет надежду состоявшийся в действительности ренессанс ОБСЕ, на которую на протяжении долгого времени обрушивался град критики за «малую эффективность» и наличие двойных стандартов, в особенности со стороны российских официальных представителей. Здесь можно вернуться к идее превращения этой организации в своеобразную ООН для Европы.

В любом случае без серьезной постановки вопроса о новых подходах к обеспечению безопасности, без постепенного выхода на широкоформатные договоренности типа «Хельсинки-2» для Большой Европы, как минимум, а лучше – и новых двусторонних политических договоренностей о принципах взаимоотношений Россия – США невозможны ни прочный мир, ни эффективное сотрудничество в общих интересах.

Источник: http://vpk-news.ru