Нелетальное оружие в армии: пока одни минусы
Вместо реальных боеприпасов – абстрактный гуманизм
В конце октября в МГТУ им. Н.Э. Баумана прошел круглый стол по теме «Оружие нелетального действия – мифы и реальность». Обсуждались проблемы разработки и применения оружия нелетального действия (ОНД) в антитеррористических операциях и операциях по правопринуждению, его социальная эффективность, юридические и медико-биологические аспекты применения. В обсуждении участвовали преподаватели, научные сотрудники и аспирантов факультета «Специальное машиностроение» МГТУ им. Н.Э. Баумана.
Актуальность использования ОНД растет в связи с участившимися случаями террористических атак, со стремлением избежать неоправданных потерь среди мирного населения при проведении антитеррористических операций, а также операций по правопринуждению и освобождению незаконно захваченных объектов. На круглом столе прозвучали четыре сообщения на данную тему, обсуждение временами принимало острый характер. Следует отметить высокий экспертный уровень участников. Все они являются квалифицированными экспертами в сфере разработки и применения нелетальных технологий.
Двое представляют Россию в рабочей Европйской рабочей группе по ОНД. МГТУ имени Н.Э. Баумана – единственный в стране вуз, где с 2001 года читается факультативный курс «Оружие нелетального действия» и создана база данных, включающая описание разработок в области нелетальных технологий, их тестирования и применения в ведущих странах мира, обладающих соответсвующим научно-техническим потенциалом.
ЛОЖНАЯ ИЛЛЮЗИЯ БЕЗОПАСНОСТИ
Один американский специалист заявил, что это почти непристойный оксюморон – «оружие», в то же время «нелетального действия». В законодательных актах РФ его называют «специальными средствами нелетального действия». Англичане и голландцы называют этот вид специальных средств «менее смертельное оружие». В других странах его называют оружием пониженной летальности. Потому что, как ни прискорбно, абсолютно безопасного оружия не бывает. И правильно сделали в РФ, что в недавно внесенных поправках в Закон об оружии исчезло словосочетание «травматическое оружие». С 2004 года, когда его легализовали, в Росси из «травматики» убито около 100 человек.Но это относится к гражданскому и служебному оружию. На круглом столе в МГТУ им. Н.Э. Баумана речь шла об оружии пониженной летальности для полицейских, антитеррористических и армейских миротворческих операций. А о «травматике» вспомнили в связи с тем, что подобные названия создают у граждан иллюзию безопасности применения подобных огнестрелов и таким образом понижается порог применения гражданского оружия. Проще говоря, ложное название порождает безответственность владельцев «стволов», ложную иллюзию безопасности, раз речь идет лишь о травме.
Профессор МГТУ им. Н.Э. Баумана Виктор Селиванов,отметил основные особенности ОНД: «Самый главный критерий – надо сводить к минимуму необратимый ущерб здоровью людей, последствия и нанесение существенного вреда окружающей среде. Главный критерий дополняется еще целым рядом частных, но очень важных критериев, без которых оружие нелетального действия применяться не может». По его мнению, не может быть такого оружия нелетального действия, которое со стопроцентной вероятностью исключало бы жертвы.
Что должно делать оружие, воздействующее на человека? В основном нейтрализовать участников беспорядков, прекращать несанкционируемый доступ к запретным объектам.
Когда должно применяться такое оружие? Совершенно четко в стратегии применения должны быть вначале задействованы политические меры, затем информационное воздействие, экономическое, только потом идет применение ОНД. И только потом обычного оружия. Но по всему миру этого практически не происходит. И это большая беда, потому что нет этого законодательно стратегически установленного порядка. А во многих случаях просто нет хороших спецсредств.
Хотя внимание ОНД уделяется. В США и НАТО целый директорат есть. Во многих других странах есть группы по изучению данного вопроса в полиции, армии, в органах юстиции. Изучение идет по трем основным направлениям. Первое – это информационно-аналитическое, то есть как можно применять ОНД. Второе – научно-технические исследования, то есть можно ли применять. И третье – это медико-биологические, правовые и социальные исследования. Этот третий пункт, на взгляд профессора Виктора Селиванова, наиболее трудоемкий и социально чувствительный. Именно здесь наиболее остро появляются все противоречия, связанные с тактикой, последствиями и легитимностью применения специальных средств нелетального действия.
РАНЕНИЯ НОВОГО ТИПА
Доктор медицинских наук Владимир Савостьянов несколько лет назад был начальником лаборатории боевой патологии Минобороны и занимался изучением воздействия различных боевых систем на биологические объекты. Неоднократно выезжал в командировки в Чечню. Проблемами ОНД начал заниматься в 1995 году, когда на территории РФ появились газовые револьверы и пистолеты. Тогда же стали появляться первые огнестрельные ранения из этого вида оружия, лечение которых было серьезно осложнено газовым ожогом и существенно отличалось от протоколов лечения огнестрельных ранений в практике военно-полевой хирургии.
В докладе о медико-биологических особенностях действия ОНД Владимир Савостьянов отметил, что главные принципы разработки ОНД неизменны – это минимизация нанесенного ущерба. Основные особенности – снижение безвозвратных потерь. Но на всех конференциях по ОНД всегда возникает одна и та же острая дискуссия:: возможно ли создать оружие нелетального действия с позиции биологии и реагирования биологической системы на раздражающее травматическое воздействие?
Чем сильнее воздействие, тем сильнее биологическая система, то есть человек будет сопротивляться. Соответственно, когда пытаются скрутить нарушителя, он сопротивляется. Поэтому приходится повышать мощность воздействия. В конечном итоге это все равно приведет к повреждениям биологической системы. Но за счет того, что использовался новый фактор поражения, мы имеем новый вид раневого процесса. Поэтому мы, наверное, никогда не создадим оружие, полностью исключающее летальность и отвечающее всем требованиям закона о его применении, и в то же время обеспечивающее выполнению тактической задачи.
Если мы находим между ними взаимоотношения, которые можем описать математически с применением специальных коэффициентов, то можем выйти на критерии количественной оценки специальных средств нелетального действия, которые могут использоваться либо по индивидуальным объектам, либо по группе лиц (толпе). «Эту зависимость удалось рассчитать, и у меня появились такие коэффициенты, отражающие эффективность систем нелетального действия. Они определяются двумя главными составляющими. Это степень повреждающего действия и степень эффективного воздействия применяемой системы. С какой энергией мы должны воздействовать на биологическую систему, чтобы добиться желаемого эффекта? Чем более эффективна данная технология нелетального воздействия, тем больше повреждений она нанесет».
Проводили эксперимент с поросенком. Резиновая пуля прошла по касательной, но возник внутренний ушиб толстой кишки, который мог вызвать перитонит. При применении итальянского кассетного боеприпаса нелетального действия получили проникающие ранения в брюшную полость с повреждениями толстой кишки. Резиновая пуля является малоэффективной, но относится к четвертому классу – «Малая опасность и вероятность необратимых последствий для здоровья человека». Опасность летального исхода незначительная, но другая опасность заключается в том, что объект может продолжать свои агрессивные действия.
Что касается кассетного боеприпаса, он попадает в группу третьего класса опасности – «Средняя вероятность необратимых последствий для жизни и здоровья человека». Но и здесь тоже эффективность воздействия слабая, поскольку высока вероятность, что человек может погибнуть.
С помощью разработанной модели мы попытались оценить эффективность самой спецоперации. В результате была получена математическая величина вероятности выполнения боевой задачи. Она является главной, когда необходимо решить: будем ли мы использовать в антитеррористическоц операции огнестрельное оружие или использовать комплексное оружие, или будем использовать его в комплексе со специальными средствами нелетального действия. т.е. разработать некий сценарий спецоперации. Когда говорят, что 25% потерь при освобождении заложников в «Норд-осте» – результат применения спецсредства, я с этим не соглашаюсь.
Спецоперация – это многогранное комплексное понятие. И нельзя говорить, что потери среди заложников в «Норд-осте» – вина только тех спецподразделений, которые освобождали заложников. Нельзя забывать прописную истину: должны быть специальные подразделения, обязанные заниматься минимизацией и ликвидацией последствий при ЧП и проведении спецопераций. Мнение всех специалистов, в том числе западных, с кем пришлось пообщаться: жертв можно было бы практически избежать, если бы использовалось последующее эффективное медицинское обеспечение. И проблема не в применении спецсредства. Ведь заложников выносили живыми, но люди долго находились без еды, без воды, истощенные, в состоянии шока. Помощь надо было оказывать на месте, на пороге. А их вповалку загружали в автобусы и развозили по больницам, не оказав первую помощь, что в ряде случаев повлекло смерть.
Скажу прямо: это был провал нашей системы медицинского обеспечения в чрезвычайной ситуации. Будучи членом Национального антитеррористического комитета, я неоднократно об этом докладывал, но добиться какого-то единого понимания не получилось – слишком все ведомства разобщены. Если раньше мы полагались на подразделения гражданской обороны, их сейчас нет. Эффективно могли участвовать специально обученные служащие лечебно-профилактических учреждений Минобороны, которых сейчас тоже фактически нет. А гражданское здравоохранение не всегда успевает оперативно реагировать на угрозы массового поражения, да оно и не предназначено для таких ситуаций.
На мой взгляд, чтобы эффективно оказывать помощь, надо разрабатывать соответствующие сценарии. Создавать автоматизированную систему управления, основанную на многовариантных гибких решениях, в которые все можно заложить – розу ветров, позиционирование на местности, типовые здания и пр. Только при таких условиях можно добиться, чтобы ОНД стало действительно нелетальным. Когда научимся ликвидировать последствия проведения спецопераций, тогда и будем эффективно спасать жизни и здоровье людей.
ВОЕННЫХ РАЗРАБОТОК НЕ СУЩЕСТВУЕТ
На вопрос, почему армия не использует ОНД, один из участников круглого стола сказал: «Здесь об оружии речи не шло, в основном говорили о спецоперациях, которые никакого отношения к войсковой операции не имеют. И пока я не вижу оснований причислять к военным технологиям разработки, о которых шла речь».
В ходе дискуссии выяснилось, что исследования в области инфразвука закрыл директорат ОНД в США в связи с неэффективностью еще лет 20 назад. США создали также несколько опытных образцов самоходных установок с СВЧ-излучателями. Но технически машины оказались не приспособлены для войсковых операций, что выяснилось при их опытной эксплуатации в Ираке. При воздействии на толпу СВЧ-излучением с частотой 95 ГГц у человека могут возникнуть поверхностные термические ожоги. Считается, что человек будет убегать, а куда он убежит, если сзади толпа напирает? Такие технологии скорее пригодны для защиты объектов от проникновения.
Для защиты кораблей применяют уже достаточно широко акустические «оралки» (LRAD – Long Range Aqustic Devices), на предельной громкости транслирующие смесь из 40-50 раздражающих звуков, начиная от скрежета железа по стеклу и заканчивая криком ребенка. Такие акустические устройства используется в основном не как оружие, а как система предупреждения: может, это лодка с террористом приближается, а может, пьяный турист.
Участники круглого стола отметили, что в Минобороны считают ОНД полицейским оружием. Пока еще никем не сформулирована для военных тема: как выполнить боевую задачу нелетальными средствами в рамках типовых сценариев?
Обычный войсковый командир задает вопрос: «Я атакую противника гуманным оружием, а по мне со всей очевидностью применят негуманное». Так что мотивация применения ОНД в армейских операциях совершенно не очевидна. И в армии более жесткие условия, чем в полиции. Запрещено, например, применять газы. Экипировка военнослужащего, если взять полный комплект, зашкаливает за 60 кг. Давайте его нагрузим еще параллельной системой нелетальных спецсредств. И что выберет военнослужащий, когда идет в бой? Ответ очевиден, тем более если он не знает, какая у него будет задача. В некоторых военных ведомствах стран НАТО существовали целевые программы: в них были и газы, и кинетика, и СВЧ, и акустика. А потом жизнь потихонечку все это упокоила.
ОНД для армейских подразделений в полной мере пока еще практически не существует, а уже до предела зарегламентировано. Чтобы применить обычное вооружение, никаких особых приказов сверху не требуется. А чтобы использовать нелетальное, необходимо сначала получить разрешение прокурора. То есть об оперативности применения – ключевом факторе боевых действий – можно забыть.
Недовольны имеющимся ОНД и полицейские. Недостатки очевидны: стрельба ведется по передней проекции, то есть в поле поражения попадают самые уязвимые органы человека: глаза, шея, брюшная полость, пах. 20 лет использования в Северной Ирландии показали, что точность применения резиновых пуль крайне мала. В круг диаметром 450 мм с дистанции 23 м попадает только 50% резиновых пуль. И наконец, применение штатных средств опасно для применяющего их человека. Максимальная дальность стрельбы резиновой пулей составляет 40 м, а любой среднестатистический мужчина добросит на 50-60 м камень массой в 0,25 килограмма, бутылку с зажигательной смесью или любой другой опасный предмет.
В работе круглого стола приняли участие Виктор Селиванов – завкафедрой МГТУ им. Н.Э. Баумана; Владимир Кореньков – директор НПЦ «Специальная техника» ; Денис Левин – доцент кафедры МГТУ им. Н.Э. Баумана; Владимир Савостьянов – доктор медицинских наук; Владимир Елфимов и Сергей Лежнин – аспиранты, а также научные сотрудники, преподаватели, технологи и конструкторы других подразделений МГТУ им. Н.Э. Баумана. Модератором (ведущим) круглого стола выступил автор этих строк.
