Сильные духом

Журнал «Братишка» уже писал, что в конце зимы 2012 года в Уфе на территории ипподромного комплекса «Акбузат» прошла церемония передачи автомобилей «Лада Приора» пяти военнослужащим отряда специального назначения Приволжского регионального командования внутренних войск МВД России, получившим тяжелые ранения в ходе специальных операций на Северном Кавказе.

Двое из них — Филюз Канчурин и Олег Сергучев, лишившиеся в результате подрыва ног — тогда подали рапорта с просьбой оставить их на службе. И вот спустя почти полтора года у нас есть возможность подробнее рассказать о судьбах бойцов спецназа.

Филюз


Про этого парня можно смело сказать, что он потомственный защитник Отечества. Его дед носил военную форму в самые суровые для нашей страны годы — с 1939-го по 1945-й. Финскую и Великую Отечественную провоевал в пехоте, орденов и медалей полна грудь. Служил отец, служил старший брат, да не где-нибудь, а в разведывательном батальоне.

Поэтому Филюз, когда ему пришла повестка, не задумываясь отправился в военкомат и попросил записать его в десант или спецназ. Ходатайствовать перед военкомом о такой «привилегии» у парня были все основания: и в школе, и в педагогическом колледже он основательно занимался спортом, а незадолго до призыва даже стал чемпионом Башкортостана в своей возрастной группе в беге на три километра.

В военкомате его просьбе пошли навстречу. И вскоре Филюз уже готовился принимать присягу в уфимском отряде специального назначения внутренних войск. А затем для него и других новобранцев начались суровые будни, насыщенные занятиями по боевой и специальной подготовке, тренировками, зачетами, главной целью которых было как можно быстрее сделать из вчерашних школьников и студентов настоящих бойцов спецназа.

Филюз, осваивавший специальность сапера, был на хорошем счету у командования. И спустя положенное время ему предложили заключить контракт. Юноша раздумывал недолго, потому что уже успел понять и почувствовать: спецназ — это для него, это дело, которому можно посвятить всю жизнь. Так что в первую свою боевую командировку, которая началась в марте 2011 года, он отправился вполне зрелым и сформировавшимся солдатом.

В начале мая командование группировки получило оперативную информацию, что в районе селения Рошни-Чу готовится сходка полевых командиров. Чтобы накрыть главарей бандформирований, в горы было направлено несколько отрядов спецназа. Вышли на выполнение боевой задачи и уфимцы.
Филюз двигался в составе головного дозора. Масхалат, разгрузка с боеприпасами и гранатами, на груди автомат, на голове — наушники, в руках — миноискатель «Кондор». Все как положено саперу.

Погода в тот день не благоприятствовала поиску: в горах стоял плотный туман, поэтому группы разведчиков двигались, словно в молоке, видимость порою была ограничена пятью-восемью метрами. Обследуя тропу, что петляла по склону глубокого оврага, они обнаружили свежие следы — кто-то явно проходил здесь незадолго до спецназовцев. А так как туристы в тех местах не ходят, бойцы головного дозора насторожились и приготовились к встрече с боевиками. И никто тогда не предполагал, что затаившаяся беда уже поджидает их.

Прикинув все возможные маршруты движения противника, старший головного дозора принял решение не спускаться в овраг, а продолжить движение по тропе. Шли крайне осторожно и через несколько десятков метров наткнулись на свежий завал из деревьев.

— Сапер, за мной! — скомандовал старший, пытаясь обойти препятствие, чтобы обследовать тропу с другой стороны. Филюз еще успел подумать: «Надо бы мне первому пойти, у меня все-таки миноискатель» — когда рядом прогремел взрыв.

Взрывная волна легко оторвала бойца от земли и швырнула в сторону. Первое, что почувствовал Филюз, когда со всего маху грохнулся о землю, это сильная боль в левой ноге. «Не дай бог сломал!» Но разбираться в собственных ощущениях времени не было. Он сделал то, что в такой ситуации сделал бы любой спецназовец: натренированным движением взял автомат на изготовку и приготовился к бою, ожидая, что между деревьями вот-вот замелькают фигуры боевиков или запляшут огоньки вспышек.
Но в лесу было тихо. Спустя несколько секунд командирским голосом заговорила рация: «Кто ранен? Доложить, кто «трехсотый». Филюз, успевший заметить, как взрывная волна сбила с ног и прапорщика Радика Муфтахитдинова, посмотрел в сторону товарища. Тот лежал чуть позади, на его камуфляже проступали бурые пятна крови. Канчурин утопил тангетку своей радиостанции:

— Командир, Радик ранен.

— А ты?

— Да вроде бы… — Филюз обернулся и не поверил своим глазам — половины стопы у него просто не было! Сглотнув подступивший к горлу ком, он выдавил из себя: — И я ранен.

Дальнейшее он помнит плохо, урывками. Помнит, как вокруг него собрались товарищи, как колдовал над его ранами (а у Канчурина оказалась задетой осколком еще и левая рука) санинструктор Володя Иордан, накладывал жгут, колол обезболивающее, ставил капельницу. Потом послышался нарастающий гул — приближался вызванный санитарный борт. Но сесть в лесу да еще в тумане он, естественно, не мог. И потому Филюза поднимали в вертолет на тросе.

Внутри железной стрекозы его уже ждали врач и медсестра. Они о чем-то спрашивали Филюза, кололи какие-то лекарства, но его сознание уже растворялось в мерном шуме винтов.

В себя он пришел лишь через двое суток. В госпитале 46-й бригады оперативного назначения ему сделали операцию — ампутировали ногу по середину голени. Но злоключения спецназовца на этом не завершились: началось воспаление, Филюза спешно переправили в столицу, в Главный военный клинический госпиталь внутренних войск, где хирурги, борясь с развивающейся гангреной, укоротили ногу еще на несколько сантиметров. Только после этого она стала заживать, и парень постепенно пошел на поправку.

Окреп он довольно быстро — сказались молодость и огромное желание вернуться к нормальной жизни. Труднее было физически пройти этот путь — привыкнуть к своему новому состоянию, научиться заново ходить, не обращать внимания и не раздражаться, ощутив на себе чей-то жалостно-сочувствующий взгляд.

После того как Филюз научился сносно передвигаться на костылях, его стали готовить к протезированию. Сам же протез надел лишь в начале октября и стал осваивать «новую походку». Поначалу — с кровоточащей культей, криками и стонами едва ли не при каждом шаге. Потом стал ходить все увереннее и увереннее. Подстегивали и не позволяли сдаться три обстоятельства.

Первое. Перед глазами был пример таких же, как он, еще совсем молодых ребят, прошедших через схожие испытания несколькими годами ранее и сейчас приехавших в госпиталь на перепротезирование. Они не давали пасть духом, наставляли, учили, направляли, подсказывали. А главное, всей своей жизнью давали понять ему и другим, что даже после такого страшного ранения можно продолжать служить и жить полноценной жизнью — учиться, заниматься спортом, влюбляться и быть любимым, заводить семью, растить детей.
Второе. Филюзу очень хотелось домой, к родным, которых он давно не видел и по которым сильно скучал. А врачи поставили условие: выпишут только тогда, когда он научится ходить на протезе уверенно, без помощи костылей.
И третье. Как-то к нему, совершавшему очередную мучительную прогулку на непривычном еще протезе, подошел подполковник без руки и поздравил. На вопрос, застывший в глазах Филюза, офицер пояснил:

— Совет «краповиков» вашего отряда принял решение вручить тебе за боевые заслуги краповый берет. Так что смотри носи с честью!
Разве мог он после этого впадать в уныние и опускать руки?!

За ворота госпиталя Филюз Канчурин вышел лишь 10 ноября 2011 года, ровно через полгода после ранения. Чтобы помочь ему добраться до расположения родного отряда, за ним в Москву приехал прапорщик Радик Муфтахитдинов, тот самый, с которым они подорвались на одной мине. Только раны Радика оказались более легкими, чем у Филюза, и его выписали из госпиталя на несколько месяцев раньше. И вот теперь, узнав о выздоровлении друга, он примчался в столицу, несмотря на то, что был в отпуске.

В отряде у Филюза состоялся хоть и непродолжительный, но серьезный и очень конкретный разговор с командиром, полковником Владимиром Анатольевичем Вишневским. Решение Канчурина уже созрело и было окончательным: он хотел остаться служить дальше. Но возможно ли это?

— Бери отпуск и съезди домой, повидайся с родными. А мы постараемся решить твой вопрос, — сказал тогда ему на прощание командир. Пустых обещаний полковник давать не хотел, поскольку окончательное решение о судьбе бойца должны были принимать более высокие начальники.
Тяжелой оказалась и первая встреча с родными. Мама, увидав сына, не смогла сдержать слез. И чего в них было больше — горечи от того, что стряслось с ее ребенком, или радости, что он все-таки остался живым, — знает лишь она сама. Отец все свои переживания и эмоции вложил в крепкие объятия, стиснув и долго не отпуская от себя сына-солдата. А дед, прошагавший дорогами не одной войны, смахнув набежавшую слезу, лишь тихо сказал внуку:

— Ну что же, внучек, ты молодой, у тебя еще вся жизнь впереди. Надо жить дальше.
Решение Филюза остаться на военной службе все они одобрили.

Олег

Среди ребят, получавших награды и подарки погожим февральским днем 2012 года на территории ипподромного комплекса «Акбузат», была одна девушка. Нет, она не носила погоны, не служила в отряде спецназа. В тот день она представляла на торжественном мероприятии своего родного брата, сержанта Олега Сергучева, который все еще находился в госпитале.

Если для Филюза Канчурина командировка, так круто изменившая его судьбу, была первой, то Олег, на которого испытания и удары судьбы обрушились в тот же злополучный майский день, в спецназе прослужил уже достаточно долго.
Он, эвенк по национальности, родился в апреле 1979 года в Заполярье, в далеком якутском Алайховском улусе, что на многие километры простирается по побережью Восточно-Сибирского моря. После окончания 11 классов поступил в физкультурный колледж. Со спортом всегда был на «ты»: еще в школьные годы занимался баскетболом, волейболом, отлично ходил на лыжах. В колледже увлекся кикбоксингом и за время учебы добился неплохих результатов — дважды становился призером республиканского первенства.

А еще он превосходно стрелял. Да и могло ли быть иначе, если карабин в руки мальчонка впервые взял еще во втором классе, а владеть им Олега с братом учил дед — первый на всю округу охотник. Вместе они добывали белку, песца, охотились и на более крупную дичь — оленей и лосей. Не ради забавы — для добывания пищи. Уже тогда Олег усвоил одно из главных правил настоящего охотника: если не уверен, что твой выстрел достигнет цели — не стреляй вообще. Спугнешь зверя, а еще хуже, если подранок в тундру уйдет: и охотник без мяса и шкуры, и живое существо жизни лишил.

В 2002 году Олега призвали на срочную. Службу он проходил в отряде спецназа внутренних войск, который дислоцировался во Владивостоке. Воевал в Чечне, где стрелять приходилось много и часто. И, конечно же, не по безобидным белкам.

После увольнения из войск он шесть лет служил в спецподразделении наркоконтроля. Мог поработать и больше, но в конце лета 2010 года его должность была сокращена, и парень опять оказался перед выбором: чем заниматься дальше? Подумав, решил вернуться в Уфу, куда к этому времени передислоцировался его родной отряд, и в сентябре на рукаве камуфляжа Олега вновь появился шеврон спецназовца внутренних войск. В марте 2011-го он отправился в командировку на Северный Кавказ.

10 мая разведывательно-поисковая группа, где старшим головного дозора шел сержант Сергучев, работала в двух километрах севернее группы, в которой действовал сапер Канчурин. Взрыв, выбивший из боевых порядков Филюза и еще некоторых товарищей, Олег со своими ребятами слышал. Запросили соседей по радиостанции, что случилось. Те ответили, что у них появились «трехсотые», но помощь в эвакуации не требуется, справятся своими силами. И группа Олега продолжила поиск.

Ближе к обеду туман стал рассеиваться, а потом и вовсе пропал. Головной дозор во главе с Сергучевым вышел на проселок. Доложили командиру группы, получили задачу продвинуться вдоль дороги еще на километр-полтора и ждать подхода основных сил. Олег приготовился было отдать команду на продолжение движения, как вдруг впереди между деревьями, на приличном удалении, промелькнули какие-то фигуры. Сержант бросился на землю, остальные последовали его примеру.

Затаившись, Олег шарил оптикой снайперской винтовки по опушке, высматривая неизвестных. Но тех и след простыл. Если они не обнаружили спецназ и продолжили движение по своим черным делам — это еще полбеды. Хуже, если боевики засекли их и теперь вот так же, укрывшись за деревьями и валунами, рассматривают в прицелы и бинокли его бойцов.

Сергучев по рации доложил о людях-призраках. И через несколько минут к сержанту подполз снайпер, присланный командиром для усиления головного дозора. Вдвоем с напарником они еще долго продолжали рассматривать враждебно молчавший лес. Но в конце концов, так и не обнаружив ничего подозрительного, Олег принял решение двигаться дальше.

На душе кошки скребли. Неужели он, опытный охотник, не первый год воюющий в спецназе, упустил противника, не успел среагировать на неожиданно появившихся на опушке боевиков? А может, это все ему лишь показалось, и мелькнувшие между деревьями фигуры — всего лишь тени от колыхнувшихся на ветру кустов?

Головной дозор уже вышел в точку, определенную на карте, уже дождался основную группу и, повинуясь распоряжению командира, вместе со всеми приступил к «заправке»: необходимо было быстро перекусить сухпайком, отдохнуть минут десять-пятнадцать и затем продолжить поиск.

Олег, без всякого аппетита проглатывая холодную кашу, все продолжал смотреть по сторонам, словно ожидая, что между деревьев или из-за покрытого кустами гребня вот-вот опять кто-нибудь появится. И тогда-то уж он не оплошает!

Проглотив последний кусок безвкусной галеты, сержант встал и направился к командиру группы старшему лейтенанту Денису Жигулину, чтобы уточнить дальнейший маршрут поиска. На полпути остановился, тревожно оглянувшись: Олегу показалось, что за ним кто-то наблюдает недобрым взглядом. Его охватило предчувствие неотвратимо приближающейся беды. Сержант поднял оружие, инстинктивно сделал несколько шагов назад.

И в этот миг под его ногами прозвучал взрыв. Сатанинская сила швырнула Олега вверх, выворачивая суставы, кромсая мышцы и сухожилия раскаленным металлом входящих осколков. А потом так же безжалостно, со всего маху грохнула оземь, стараясь выбить из тела остатки жизни.

Изломанной куклой он упал на край дымящейся воронки, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Сознание не уходило, и это было еще одним тяжким испытанием — всю навалившуюся на него боль Олег должен был переживать не в забытьи, а наяву. Он с трудом приподнял голову, пытаясь хотя бы осмотреть себя.

Увиденное повергло его в шок: левой ноги до середины голени не было вовсе, правая, окровавленная и неестественно согнутая, словно сломанная хоккейная клюшка, полностью обездвижела. То место, которое на уроках анатомии называют тазобедренным суставом, а в простонародье просто говорят «откуда ноги растут», представляло одну сплошную кровавую рану. После всего увиденного Олегу не хотелось верить, что он рассматривал самого себя.

Вокруг сержанта уже хлопотали подоспевшие друзья-товарищи. После вколотого обезболивающего Сергучеву стало легче, но ненамного. Его буквально трясло от потери крови, колотило в ознобе, будто вынутого из проруби. А может, так они и выглядят — ледяные объятия смерти, из которых Олега в тот миг пытались вырвать сослуживцы? Он еще помнит, как прилетел санитарный вертолет, как его, полностью обессилевшего, поднимали на борт, как выгружали в аэропорту «Северный», переносили в медицинский «уазик»-«буханку». Только после этого Олег отключился.
…И пришел в себя лишь через две недели.

Выздоровление шло долго и сложно. Назвать те месяцы человеческой жизнью вряд ли возможно. Нельзя было просто пошевелиться, чтобы не испытать дикой, пронзающей боли. Справлять нужду приходилось под себя. Днем от физических и душевных мук хоть как-то отвлекали процедуры, все эти капельницы, уколы, таблетки, пипетки и прочая медицинская дребедень, такая ненавистная каждому здоровому человеку. Зато ночью начинался настоящий ад: боль гнобила истерзанное тело, а мысли о будущей жизни калекой-инвалидом разъедали мозг. Сон не шел. И лишь перед самым рассветом сержант впадал в тревожное, чуткое забытье.

Полгода он пролежал на спине, перенеся за это время несколько операций. Его тазобедренный сустав хирурги в Главном военном клиническом госпитале внутренних войск собрали буквально по кусочкам. Сшили разорванные мышцы, сосуды и сухожилия, срастили кости. Сформировали и облагородили культю, подготавливая парня к будущему протезированию.

Когда Олегу сняли гипс и наконец-то разрешили двигаться, он первым делом… повернулся на бок и крепко заснул. А проснувшись, откинул простыню и критическим взглядом окинул свое тело: один сплошной шрам! Но именно с этого момента по-настоящему началось его выздоровление. Спецназовец понял, что если схватку за жизнь он выиграл, то борьба за возвращение в строй для него только начинается. А вернуться он хотел.

Поэтому, когда в марте 2012 года ГВКГ посетил заместитель министра внутренних дел — главнокомандующий внутренними войсками МВД России генерал армии Николай Евгеньевич Рогожкин и пообещал раненым спецназовцам, что всем, желающим остаться на службе, найдется достойное место, Олег тут же написал соответствующий рапорт. И почувствовал, как буквально наливается жизнью: теперь он точно знал, что его цель вполне достижима. И это придавало дополнительные силы.

В госпитале Сергучев провел в общей сложности год — самые тяжелые двенадцать месяцев своей жизни. В это время Олег одержал еще одну победу над собой: в начале лечения и после первых, самых сложных и болезненных операций, ему вводили сильное обезболивающее, содержавшее наркотические препараты. Что поделать, если мировая медицина не придумала пока другого способа отключать человека от боли? И когда пришла пора, отказаться от наркотика сержанту-спецназовцу было далеко не просто. Но Олег сумел преодолеть и это!

Вернуться к жизни ему помогала поддержка сослуживцев — Олегу Сергучеву, так же как и Филюзу Канчурину, решением совета «краповиков» уфимского отряда специального назначения за боевые заслуги было дано право ношения крапового берета.

В том, что он вновь обрел себя, велика заслуга и его любимой девушки Анджелы Аммосовой. Удивительные по глубине, чистоте и крепости чувства связывают этих двух молодых людей. Знакомы они были не один год, а вот виделись очень редко: пока ее избранник правил ратную службу, Анджела училась в институте на их родине, в Якутии.

О ранении Олега она узнала от его сестры. А потом девчата вместе рассказали об этом матери спецназовца. Посидели, погоревали, поплакали. У мамы с сестрой выбора не было — им предстояло дожидаться родного человека и вместе с ним идти по жизни, ободряя и поддерживая. А вот Анджела…

Кто бы посмел осудить молодую симпатичную девушку — не жену, даже не невесту — если бы она решила оставить покалеченного солдата и искать свое женское счастье в другой стороне? Но она поступила иначе: собралась и приехала в госпиталь.

Ее появление в палате, как признавался Олег, было для него равносильно приходу солнца, восходу самой прекрасной звезды на черном, затянутом тучами небосклоне. Второй раз она приехала к нему уже в декабре, чтобы вместе с любимым встретить наступающий Новый, 2012 год. А в июне, когда вполне уже окрепшего и уверенно стоявшего на протезе сержанта выписали из госпиталя, они поженились.

И Олег, чтобы выразить свою признательность Анджеле за все, что она для него сделала, после свадьбы взял себе фамилию жены. Так что теперь он Аммосов.
Филюз и Олег, несмотря на полученные ранения, не мыслили себя вне службы, вне спецназа, вне внутренних войск. Их дух не был сломлен, а стал еще крепче. Благодаря помощи командиров, сослуживцев, друзей и родных они вышли победителями из таких жизненных передряг, которые могли бы сломать и расплющить многих. А они победили обстоятельства, победили прежде всего самих себя.

И потому вполне естественно, что таким парням со стальным характером нашлось место в строю. Олег заведует отрядным спортзалом, Филюз командует на складе автомобильного и бронетанкового имущества. Конечно же, им хочется вернуться назад в свои боевые группы, снова оказаться вместе с друзьями в командировке, в поиске, в разведвыходе…

Но ребята понимают, что этим мечтам вряд ли суждено сбыться.

А вот всего остального, что доступно здоровым людям, они вполне смогут добиться. Филюз например, уже освоил управление легковой машиной. И теперь вынашивает в своем неугомонном мозгу новую идею: он, всю жизнь занимавшийся легкой атлетикой, хочет вернуться на беговую дорожку. И уже прикидывает, где можно найти средства на специальный, «беговой» протез, аналогичный тем, на которых выступал на лондонской олимпиаде южноафриканский бегун Оскар Писториус.

Вот будет радости, если парень действительно побежит!
Автор Игорь Софронов
источник: ВПК