Чан Сон Тхэк: фракционный элемент

13 декабря 2013 года было объявлено о казни Чан Сон Тхэка, дяди лидера Северной Кореи Ким Чен Ына. Интерес международных медиа к этому событию вызван, во-первых, тем, что Чан Сон Тхэк считался второй по влиянию фигурой в государстве, а во-вторых, тем, что эта история получила широкое освещение на страницах северокорейских СМИ.

«Превращение политической зачистки такого высокого уровня во всенародное зрелище - это совершенно беспрецедентное для Северной Кореи явление. И характер этого явления может пролить некоторый свет на то, что произошло и почему Ким отдал распоряжение о казни своего дяди», - написал в блоге при Washington Post обозреватель Макс Фишер (Max Fisher).

«Еще до известия о казни само отстранение господина Чана вызвало беспокойство в США и Южной Корее: в этом усматривалась вероятность того, что господин Ким, может быть, задумал очередную инсценировку с ядерным тестированием или собирается в очередной раз устроить военную провокацию в адрес Юга. Китай, давний покровитель Севера, тоже был обеспокоен множащимися свидетельствами внутреннего конфликта сил, который может дестабилизировать его и без того трудного союзника, а также привести к росту американского военного присутствия в регионе», - отмечают в New York Times.

«Сегодня в 15 часов северокорейское телевидение показало арест Чан Сон-тхэка прямо на заседании Политбюро. Подскакивают двое вояк и утаскивают дядюшку... Ну и ну... Это арест Берии в эфире (при том, конечно, что Чан - совсем не Берия, и политической альтернативы не представляет)», - еще 9 декабря прокомментировал в своем блоге эксперт по Северной Корее Андрей Ланьков.

Арест Чан Сон Тхэка. Фото: blog.donga.com

По итогам в международных СМИ ведется дискуссия о том, что это может означать, какие силы стоят за этим событием и чего теперь ожидать. Так как о происходящем в северокорейской политике можно судить только по косвенным признакам, такие громкие события неизбежно вызывают волну интерпретаций. Среди прочего, большой популярностью пользуется такой артефакт, как текст северокорейского издания, в котором, собственно, подробно изложено, в чем виновен Чан Сон Тхэк. Большие выдержки из этого текста приводит в своем блоге Макс Фишер:

«Каждое предложение решения [трибунала] ударяло подобно кузнечному молоту, который наши разгневанные военные, а также народ, обрушили на голову Чана, антипартийного, контрреволюционного, фракционного элемента, гнусного политического карьериста и мошенника.

Арест Чан Сон Тхэка. Фото: blog.donga.com

Осужденный - это величайший предатель нации всех времен, который совершал антипартийные, контрреволюционные и фракционные действия с целью свергнуть руководство нашей партии, и государство, и социалистическую систему.

Он занимал более высокие посты, чем прежде, и пользовался более глубоким доверием, особенно доверием со стороны высшего руководителя Ким Чен Ына.

Это элементарная обязанность любого человека - платить чувством долга за доверие и преданностью за доброе отношение.

Однако омерзительный подонок Чан, который хуже собаки, совершал трижды проклятые действия, предавая глубочайшее доверие и горячую отеческую любовь, с которыми к нему относились партия и руководитель.

С давних пор Чан вынашивал грязные политические планы. Он не смел высовываться, пока были живы Ким Ир Сен и Ким Чен Ир. Но даже при них Чан был себе на уме и проявлял двуличие. Он начал показывать свое истинное лицо, когда ему показалось, что настал удобный момент, чтобы реализовать свои дикие амбиции в тот поворотный исторический момент, когда на смену поколению революции пришло новое поколение».

Впрочем, как считает Андрей Ланьков, при всем размахе, действительно примечательных обвинений против Чан Сон Тхэка всего два (остальные - «дежурные»). А именно: попытка «подорвать авторитет Кабинета Министров в экономических вопросах» и то, что он «что он по бросовым ценам продавал драгоценные ресурсы страны». В первом случае есть основания предположить характер политической подоплеки этой истории, а второе может прочитываться как сигнал грядущих осложнений в экономических отношениях между Северной Кореей и Китаем.

Джаспер Беккер

Развернутую и мрачную интерпретацию событий предложил на страницах газеты Guardian Джаспер Беккер (Jasper Becker), журналист, который в 2006 г. опубликовал книгу под названием "Rogue Regime: Kim Jong Il and the Looming Threat of North Korea" (Лживый режим: Ким Чен Ир и надвигающаяся угроза Северной Кореи). По мнению Беккера, за всем этим стоят северокорейские военные круги, которые сопротивлялись перспективе экономической реформы: «В течение всей своей карьеры Чан отвечал за то, чтобы доставать средства на финансирование режима. Он делал это путем переговоров об иностранной гуманитарной помощи или продажи боеголовок, ядерных разработок, наркотиков или других запрещенных продуктов.

Он был ответственным за контроль над попытками провести экономическую реформу, которая неизбежно потребовала бы переноса значительной части ресурсов из военно-промышленного комплекса в гражданскую экономику. Иными словами, он был человеком, от которого Пекин ожидал, что он станет проводником рыночной реформы в китайском стиле».

«После смерти Км Чен Ира, - продолжает автор, - Чан Сон Тхэк занял должность вице-председателя северокорейского военного комитета безопасности и был вовлечен в борьбу не на жизнь, а насмерть с другими высшими военными чиновниками за право контролировать военную промышленность. На армию возложена священная миссия завоевания Южной Кореи и подчинения ее семье Кимов. В соответствии с этой стратегией "армия превыше всего" на ее долю приходится порядка трети всего ВВП Северной Кореи, если не больше».

Впрочем, напоминает читателям Беккер, Чан Сон Тхэк, как и все северокорейские чиновники, вовсе не был противником кровавого режима: «Прежде чем горевать о гибели Чана и судьбе его вдовы, надо вспомнить, что они никогда не стремились к проведению рыночных реформ и отступлению от сталинизма». Хуже то, что «если на самом деле за всем этим действительно стоят военные хардлайнеры, а президент Ким Чен Ын - всего лишь их марионетка, то это серьезный удар по всем остававшимся надеждам на переговоры и завершение северокорейского кризиса».

При этом Беккер полагает, что во многом тут дело в недальновидной внешней политике Китая, «который молчаливо терпел и поддерживал все, что ни приходило в голову семье Кимов, из страха, что его государство-вассал может исчезнуть. Если бы Пхеньян хоть раз решил сократить военный сектор и обратиться к развитию гражданской экономики, то Северная Корея слилась бы с динамично развивающейся Южной Кореей и исчезла бы с карты мира. А сейчас мы можем ожидать только того, что «гулаговская» экономика, пожалуй, самая продуктивная часть всей экономики, будет раздуваться от притока новых рабов... Возможно, сейчас грядет одна из крупнейших в истории Северной Кореи чисток, и тысячи людей, прямо или косвенно связанных с предателями, будут отправлены на каторжные работы и погибнут в рабских лагерях».

New York Times, со своей стороны, коротко цитирует мнение южнокорейского эксперта по международным отношениям из Сеульского национального университета, «что господин Ким внедряет новое поколение в партию, государственный аппарат и военное руководство, повышая преданных ему людей, и что устранение господина Чана и его сторонников может еще больше упрочить его власть. "Но если устранение Чана подстроила другая группа - вероятнее всего, консерваторы внутри северокорейского режима, - то это значит, что теперь они будут контролировать всё, что Ким Чен Ын видит, слышит и говорит"... Теперь, когда господина Чана, в своем роде придерживавшегося умеренного курса, больше нет, господину Киму, скорее всего, будет трудно контролировать сторонников жесткого курса».

Андрей Ланьков

Наконец, об сложившейся ситуации много писал собственно Андрей Ланьков - как в своем русскоязычном блоге, так и в зарубежных изданиях. Одним из мотивов собственно казни Ланьков считает собственно желание высшего руководителя устранить контролирующую инстанцию: «Впрочем, регенты обычно кончают плохо, работа опасная (принц становится королем, пропитывается чувством собственного величия и начинает злиться на тех, кто им когда-то командовал)». Однако «есть вероятность, что молодой лидер руководствовался не только эмоциями, но и политическим расчетом. Спектакль с публичным арестом Чана, возможно, призван послужить сигналом всем чиновникам, что молодой лидер, несмотря на свою слабость к экзотическим баскетболистам и западной музыке, - это жесткий лидер, с которым не стоит спорить... Вопреки ожиданиям, Ким Чен Ын действительно оказался на удивление жестким и бескомпромиссным лидером, способным перехитрить влиятельных врагов и всегда готов ответить насилием на реальное или потенциальное сопротивление».

Не делая далеко идущих выводов, Ланьков также допускает, что эта история может быть симптом начала реальных преобразований в Северной Корее, прежде всего в области экономики, сама возможность которых долгое время казалась сомнительной. Также Ланьков на правах гипотезы сделал небольшой прогноз о том, как эти реформы могут выглядеть в северокорейском контексте. В частности, по его мнению, в основе этого процесса будет лежать китайская модель перехода к капитализму, однако по сравнению со случаем Китая северокорейское руководстве будет действовать еще более осторожно и сохранять политическую жесткость и продолжать энергичную идеологическую пропаганду. По мнению Ланькова, успешность этого проекта во многом зависит от того, смогут ли северокорейское руководство и предприниматели найти общий язык и заключить своего рода союз.

Источник:polit.ru