Сколько нужно ядерных боеголовок?
Сторонники дальнейшего сокращения утверждают, что количество ядерных боеголовок должно быть минимальным, чтобы иметь возможность поглотить атаку и сохранить достаточно ядерных зарядов, чтобы запустить разрушительный ответ. Хотя слово «разрушительный» является не очень точным термином, многие аналитики считают, что для полноценного ответного удара хватит нескольких десятков запускаемых с подводных лодок баллистических ракет, каждая из которых может иметь разделяющиеся боеголовки. Патрулирующие в море подводные лодки являются очень сложной целью для первого удара и двести боеголовок, запущенных с нескольких лодок могут иметь очень разрушающий эффект. Таким образом, все остальные боеголовки, кроме этих двухста, по мнению этих аналитиков могут быть сокращены с небольшой потерей для национальной безопасности страны.
Хотя вполне возможно, что ни один здравомыслящий руководитель не будет намеренно начинать ядерную войну с государством, которое обладает даже небольшими силами ядерного сдерживания, у ядерных государств может существовать конфликт интересов, который может привести к кризисам. И получается, что, вопреки широко распространенному предположению, ядерный баланс сил является критически важным для разрешения таких споров.
Некоторое время назад другие эксперты посчитали соотношение между размерами ядерного арсенала страны и ее безопасности. В статистическом анализе, охватывающем все ядерные страны и период с 1945 по 2001 годы, было обнаружено, что государства с большим количеством боеголовок вступали в военные конфликты по инициативе других стран почти в три раза реже. Кроме того, у стран с солидным ядерным арсеналом вероятность преобладать в военном кризисе в десять раз выше. То есть у ядерных держав с большим количеством боеголовок вероятность достижения своих политических целей значительно выше. Более того, было обнаружено, что размер такого преимущества вырастает с ростом запасов ядерного превосходства. Государства с большими запасами ядерного оружия (95 процентов от общего числа боеголовок всех стран) имели в 17 раз больше шансов выиграть в военном конфликте. Эти данные сохраняются даже после учета различий в традиционной военной силе, политических нюансов, географической близости, типе политической системы, численности населения, размера территории, истории прошлых споров, а также других факторов, которые могли повлиять на результаты.
Когда Соединенные Штаты действовали с позиций ядерной силы во время холодной войны, они смогли, например, остановить Советский Союз от строительства базы атомных подводных лодок на Кубе в 1970 году и удержать Москву от растущей поддержки своих арабских союзников в арабо-израильских войнах 1967 и 1973 годов. Напротив, когда ядерный баланс был менее благоприятен для Вашингтона, он было не в состоянии достичь победы в явных кризах противостояния с Советским Союзом — например, США оказались не в состоянии повлиять на вторжение в Афганистан в 1979 году.
Кроме того, качественные данные из последних 70 лет показывает, что политические лидеры обращают пристальное внимание на ядерный баланс, они считают, что ядерное превосходство усиливает позиции, и что ядерное преимущество часто переходит в геополитическое преимущество. Во время кубинского ракетного кризиса, американское ядерное превосходство помогло заставить Москву вывести свои ракеты с острова. Генерал Максвелл Тейлор, тогдашний председатель Объединенного комитета начальников штабов, писал в докладной записке министру обороны Роберту Макнамаре, «У нас есть стратегическое преимущество в наших общих возможностях войны… Нельзя отступать». Кроме того, государственный секретарь США Дин Раск утверждал: «Г-н Хрущев может иметь в виду, что он знает, что у нас есть существенное ядерное превосходство».
Мы видим аналогичные модели и в Южной Азии. Когда много лет спустя бывшего министра обороны Индии Джорджа Фернандеса спросили, почему Пакистан в конечном итоге вывел свои войска из индийского Кашмира во время кризиса 1999 года, он сослался на ядерное превосходство своей страны. Он сказал «В случае обмена ядерными ударами, возможно, мы потеряли бы часть нашего населения… Но Пакистан, возможно, был бы полностью уничтожен».
Это может показаться сумасшедшим. Для большинства людей известие о смерти другого парня было бы скудным утешением при потере возможно миллионов своих сограждан. Но правда жизни заключается в том, что ядерная война может быть более разрушительной для одной страны, чем для другой, даже если обе стороны могут нанести друг другу «неприемлемый» ущерб. Стратег холодной войны Герман Кан писал: «Мало кто различает десять миллионов смертей, пятьдесят миллионов или сто миллионов. Все это кажется слишком ужасно. Тем не менее, не нужно много воображения, чтобы увидеть, что разница все-таки имеется».
Это не значит, что можно утверждать, что лидеры стран с большими ядерными арсеналами считают, что могут бороться и побеждать в ядерных войнах. Логика их мышления является более тонкой. Ядерные государства говорят друг с другом через балансирование на грани войны. Они развивают кризисы, которые повышают риск ядерной войны, до тех пор, пока одна из сторон не отступает, а другая добивается своего. На каждом этапе кризиса, лидеры делают тщательные расчеты, рискуя началом катастрофической ядерной войны, или отдавая важные геополитические победы противнику. Если расходы на ядерную войну выше для одного государства, чем у другого, то уступка всегда будет выглядеть более привлекательной. Все, что можно получить от эскалации всегда будет компенсироваться более высокой потенциальной стоимостью. В итоге, в среднем, следует ожидать, что лидеры стран с меньшим количеством ядерного оружия в их распоряжении имеют больше шансов отступить во время кризиса.
