Что-то НАТО делать. Североатлантический альянс запутался во внутренних противоречиях
«Это сотрудничество сегодня масштабнее, чем когда-либо. Мы значительно продвинулись в борьбе с терроризмом и оказании поддержки афганской армии», – заявил генсек НАТО Андерс Фог Расмуссен, говоря о сотрудничестве с РФ. Удивительное дело. Несмотря на то что отношения России с Североатлантическим альянсом в последние годы можно охарактеризовать в лучшем случае как прохладные, отнюдь не вокруг России велись споры на саммите. Гораздо больше претензий у альянса образовалось к Германии.
Деньги
Военные бюджеты, пожалуй, главная причина для нынешних распрей в НАТО. Проблема не нова: с начала нового века расходы на оборону большинства европейских участников блока сократились в среднем на 15%. Тенденция наметилась еще до того, как Европа пострадала от международного финансового кризиса, а уж после кризиса стало очевидно, что лишних денег попросту нет. Их нет даже у устойчивых экономик Франции и Германии, не говоря уже о странах, вплотную приблизившихся к банкротству (начиная с Греции, заканчивая Португалией).
Очевидно, что, если кто-то недоплачивает, другой начинает переплачивать. Этим «другим» являются США, чья доля в совокупных военных расходах увеличилась с 63% до 72%. Поскольку лишних денег в Вашингтоне тоже нет, администрация Барака Обамы поставила себе целью добиться от крупнейших партнеров в Европе публичного заявления о том, что расходы на альянс с их стороны будут увеличены. К совести европейцев не первый год взывает и генсек альянса Андерс Фог Расмуссен. «Если текущие тенденции расходов на оборону сохранятся, это будет ограничивать практическую способность европейских стран НАТО работать совместно с их североамериканскими союзниками. Но было бы также риском ослабление политической поддержки нашего альянса в Соединенных Штатах», – предупредил он европейцев в прошлом году.
Аналитики предсказывали настоящую ссору между Конгрессом США и Брюсселем, ожидая, что американские парламентарии могут искусственно ужать денежный поток из Вашингтона, однако Конгресс отвлекся на реформу здравоохранения и споры о национальном бюджете, ввиду чего разборки с Брюсселем временно отложены. С другой стороны, желания платить больше не возникло и у европейцев, напротив, те даже планируют сэкономить на средствах, которые высвободятся после вывода войск из Афганистана. Секретариат выступает категорически против этих планов. Переубедить Европу в данном вопросе ему, возможно, удастся, но надежды на увеличение финансирования малы, и блок вынужденно умерил аппетиты. Новая штаб-квартира НАТО в Брюсселе стоимостью в миллиард евро пусть с задержкой, но все-таки будет достроена, а вот численность командной структуры блока будет сокращена сразу на треть. «Мы обеспечим серьезную экономию в военном бюджете, однако структура в целом станет более динамичной, адаптивной и эффективной», – выразил надежду Расмуссен.
Политика
Проблема повышенного участия США в снабжении альянса обострена еще и в связи с политическими разногласиями. Вашингтон резонно полагает, что тот, кто платит деньги, заказывает и музыку, на практике получается иначе. К примеру, в военной операции в Мали Штаты были заинтересованы в меньшей степени, чем, например, Франция, но на поверку выяснилось, что без технической и инфраструктурной поддержки США Парижу не обойтись. Вопросы вызывает даже способность Франции самостоятельно вести воздушные боевые операции без содействия партнеров по альянсу.
С другой стороны, многие европейские страны отнюдь не горели желанием ввязываться в сирийский конфликт, чем вызвали дополнительное раздражение со стороны Вашингтона. Во многом благодаря дипломатическим усилиям России войну удалось предотвратить, и тот же Расмуссен недавно признал, что «военного решения для конфликта в Сирии не существует». Но «осадочек остался».
Еще одно политическое разногласие связано с европейской системой ПРО. В Брюсселе уже подтвердили, что к 2018 году «эта система будет полностью защищать население Европы и стран НАТО», при этом Москве обещано «активное участие». «Мы готовы ответить на все вопросы, которые могут возникнуть у России», – поклялся Расмуссен, уточнив, что планируется разрабатывать два центра ПРО – российский и НАТО, которые «могли бы обмениваться информацией, заниматься подготовкой совместных учений, анализом внешних угроз». Российскую сторону, видящую в реализации данной программы угрозу для собственной безопасности, подобные компромиссы все равно не удовлетворяют в полной мере, но стоит учитывать, что за таким компромиссом стоят длительные споры внутри альянса. США, Турция и ряд стран Восточной Европы давно предлагают махнуть рукой на российские претензии, сосредоточившись на технических вопросах, однако Париж, Берлин и Рим последовательно привносят в повестку российский фактор, не желая вступать в фазу острой дипломатической конфронтации с Москвой.
При этом Франция дает понять, что в единой европейской системе ПРО она видит ни много ни мало покушение на свой суверенитет, и этот вопрос окончательно не решен до сих пор. Капризы французов в НАТО давно уже притча во языцех. Желая сохранить самостоятельность, при де Голле Париж уже покидал военные структуры НАТО, но вернулся при Саркози. А теперь мутит воду еще и Турция, у которой совершенно другой подход, например, к сотрудничеству с Израилем – важным партнером НАТО, а также с Кипром, интересы которого вынуждены учитывать партнеры государства-острова по Евросоюзу.
Реформы
Еще в мае прошлого года на саммите в Чикаго была выдвинута концепция реформ в альянсе, которые называли и «прорывными», и «масштабными», и даже «историческими». Но ныне европейские аналитики (в первую очередь немцы) свидетельствуют, что дальше разговоров дело не пошло. Реформа не просто буксует, а отложена в долгий ящик.
Касались реформы все того же – денег, точнее, оптимизации расходов. Недостаток в средствах было решено компенсировать улучшением координации внутри альянса, а также за счет сотрудничества структур НАТО со структурами Евросоюза. Государства, состоящие и там, и там, вроде бы, брали на себя обязательства совершенствовать свой военный потенциал в частном порядке, после чего он кооптировался бы в потенциал НАТО за счет плотного взаимодействия между членами, в первую очередь в технических и инновационных вопросах.
Примитивно эту затею можно описать следующим образом. В мирное время у страны X есть два эскадренных авианосца, а у страны Y ни одного. Однако военные страны Y имеют исчерпывающее представление о потенциале данных авианосцев, умеют их использовать и в случае возникновения военной ситуации знают, как ими распорядиться. Таким образом, «если завтра война», у страны X и страны Y будет по одному эскадренному авианосцу. Военно-технический потенциал на период военных действий попросту поделят.
Однако координация оборонных проектов так и осталась на бумаге, несмотря на все усилия Германии, выступившей главным закоперщиком реформы.
Блоки в блоке
Предложения Берлина простираются еще дальше. Для лучшей координации внутри альянса немцы предлагают разделить его на несколько групп с одним из ключевых игроков в качестве условного лидера. Если сейчас 28 государств формально равноправны, то Берлин предполагает, что в каждой группе должен появиться свой «вожатый отряда» (нечто подобное уже практиковалось блоком в рамках военных операций, например, в Афганистане). По мнению немцев, в рамках таких «блоков внутри блока» будет гораздо удобнее добиться искомого – взаимодействия вооруженных сил, плотного военно-технического сотрудничества (вплоть до создания холдингов по линии ВПК), кооперации военного потенциала, в общем, всего того, что описано выше.
Предложение было встречено в штыки французами, переживающими, опять же, за свой суверенитет. При этом Германии намекнули, что уж кому-кому, но не ей выдвигать подобные предложения (особенно с учетом того, что Берлин явно хочет возглавить одну из таких групп). Дело в том, что любая военная операция бундесвера должна быть одобрена в парламенте страны. Таким образом, всегда имеется риск, что решение будет принято недостаточно оперативно или не будет принято вовсе. Обеспокоенность этим моментом выразили и Соединенные Штаты, и Великобритания, в целом поддерживающие инициативу Берлина. Ряд других стран, к примеру Испания и Словакия, встали на сторону Парижа, являющегося лидером группы «contra». Это противодействие со стороны французов в немецких СМИ назвали «фундаментальной оппозицией».
Припомнили Берлину в этой связи и голосование Совета Безопасности ООН по вопросу военного вмешательства в конфликт в Ливии, когда ФРГ воздержалась, и откровенное нежелание немцев ввязываться в сирийский конфликт. Ангелу Меркель, впрочем, осуждать трудно: перспективы вмешательства в сирийскую гражданскую войну обсуждались незадолго до выборов в Бундестаг, а соцопросы единодушно фиксировали, что немцы как никто в Центральной и Западной Европе возражают против участия в военной операции по свержению Башара Асада, и никакое химическое оружие их не переубеждает.
Кстати, участие Бундестага в принятии военных решений осложняет ситуацию еще и по той причине, что будущая властная коалиция в ФРГ, судя по всему, будет состоять из консерваторов Меркель и их вечных оппонентов – социал-демократов из СДПГ, которые на выборах пришли к финишу вторыми. Это значит, что левые получат в правительстве существенное количество кресел, включая, как это обычно бывает, кресло главы МИДа. При этом социалисты, в отличие от консерваторов, куда менее сговорчивы по вопросам военного вмешательства в дела третьих стран. То есть значительная часть правящей парламентской коалиции, на которую опирается правительство, будет состоять из пацифистов.
Все это зримо портит настроение министру обороны ФРГ Томасу де Мезьеру, который из-за коалиционных переговоров был вынужден пропустить первый день саммита в Брюсселе, всучив тем самым козырь в руки оппонентов – французов. А ведь Томас де Мезьер, согласно множественным слухам, планировал не только пролоббировать данную реформу, но и побороться за пост генсека НАТО. Полномочия Расмуссена истекают в следующем году.
Автор Станислав Борзяков
