Как воевать с племенами, вооруженными современным оружием?
Автор рассматриваемой книги ― бывший офицер британской армии, отслуживший в Афганистане не меньше трех сроков, согласен с моим другом. Объясняя, почему политика опаснее войны, он написал увлекательную работу, которая дает богатую пищу для размышлений.,
Возвращаясь к британской истории - в основном автор черпает материал из нее ― в 1939 году, когда Британия вступила в войну, ее солдаты знали, что враг состоит из немецких солдат, к которым позже присоединились солдаты итальянские и японские. Именно с этими солдатами они будут бороться и пытаться убить.
То же самое было верно в 1956 году в Египте, в 1982 году на Фолклендских островах, и в 1991 и 2003 годах в Ираке. Во всех этих случаях всегда было две стороны, британцы и их враги. Поскольку обе стороны были одеты в форму, их было, как правило, легко отличить друг от друга.
Даже тот факт, что одна из сторон или обе сформировали коалицию с другими, не создавал серьезных проблем с идентификацией; до тех пор, пока соблюдались законы войны, отличить военных от гражданского населения также было нетрудно.
Опыт других современных армий был по большей части сходным. В Великую Отечественную войну русские солдаты воевали с немецкими и японскими. Американские солдаты сражались с немецкими, итальянскими и японскими. Позднее они также воевали с солдатами северокорейскими и иракскими. Индийские войска воевали с пакистанскими, израильские боролись с войсками различных арабских государств.
Идея о том, что на войне враг почти всегда состоит из одного противника (или коалиции противников), которого можно идентифицировать и с которым можно сражаться, восходит к девятнадцатому веку. И, хотя она никогда не высказывается там прямо, та же идея лежит и в основе трудов величайшего западного писателя о войне, Карла фон Клаузевица. В его знаменитом трактате «О войне» есть несколько страниц о том, что он называет «вооруженным народом», однако вся остальная книга написана с точки зрения одной регулярной армии, воюющей с другой.
Представьте себе, теперь, удивление молодого офицера, прибывшего в Афганистан в первый раз. Правительство, которое ему платит, приказало ему бороться с «Талибаном» ― название, кстати, означает «религиозные ученики» ― и освободить страну от их гнусного присутствия.
Но что такое этот «Талибан»?
Существует ли такая организация в том же смысле, в каком существуют, скажем, британская, русская и другие армии? И предполагая, что она все-таки существует, то, учитывая, что ее члены обычно не носят военную форму, возникает вопрос, как с ней бороться?
Когда проходит первый шок, наш молодой офицер быстро обнаруживает, что все гораздо сложнее, чем он думал. «Талибан», возможно, действительно существует. Тем не менее, его члены не образуют единой организации. Они также не подчиняются приказам одного президента, премьер-министра или главнокомандующего. Вместо этого они состоят из большого числа племенных групп, каждая со своим собственным вождем.
Некоторые группы большие, другие маленькие. Некоторые из них, связанные с «Талибаном» на более или менее постоянной основе, образуют ядро афганского сопротивления иностранным войскам, которые, с их точки зрения, вторглись в их страну. Другие присоединяются к этому сопротивлению тогда и только до тех пор, пока считают нужным.
Многие группы связаны друг с другом сложным образом. Совсем не обязательно придерживаясь своей стороны, многие готовы брать деньги или другие блага ― особенно оружие ― за переход на другую. Когда они воюют, то носят военную форму лишь тогда, когда им это выгодно. В результате, их трудно отличить от гражданского населения, которое иностранцы должны защищать.
К тому же, в стране, где нет централизованной полиции, для многих жителей носить оружие ― это нечто само собой разумеющееся. Еще больше сложностей добавляет тот факт, что часто жители стреляют не только в иностранцев, но друг в друга тоже. В таких условиях традиционная терминология войны ― наступление, отступление, фронт, тыл, линии коммуникаций и тому подобное ― просто не имеет смысла, за исключением, пожалуй, чисто тактического уровня.
Но важнее всего то, что война перестает быть продолжением политики другими средствами, как писал Клаузевиц. Вместо того, чтобы люди наверху принимали все имеющие значение политические решения, как это всегда было, политика расширяется вниз по цепочке командования до самого ее низа.
Война и политика часто становятся одним и тем же. Результатом является создание того, что другие авторы иногда называют «стратегическими капралом». Или стратегическим младшим офицером, если на то пошло.
Каждый раз, когда капрал, или младший офицер, предлагает воевать с членами племени А, он (редко, по правде говоря, она) должен принимать во внимание влияние этого решения, положительное или отрицательное, на членов племен Б, В и Г. То же самое относится и к случаю, если он решит не воевать. Впечатлит ли их это? Оттолкнет ли их это? Сохранят ли они верность? Толкнет их это от дружбы к вражде, или наоборот?
Кроме того, влияние на гражданское население, если допустить, что такая вещь действительно существует, также должно быть рассмотрено. Отнюдь не являясь однородным, это население само состоит из множества групп, которые часто отделены друг от друга выраженными культурными и языковыми различиями. Все эти факторы взаимодействуют. Все они постоянно меняются как безумный калейдоскоп. Тем не менее, характер изменений, направление, в котором они движутся, и то, что может быть сделано (если это вообще возможно), чтобы подтолкнуть их в правильном направлении, в состоянии понять только тот, кто знает страну, ее жителей и ее культуру, как свои пять пальцев.
Как отмечает сам автор, многое из этого не ново. На самом деле, любой, кто хоть раз пытался вести войну против, и среди, досовременного племенного общества, сталкивался с аналогичными проблемами. Разница, которую капитан Симпсон обходит молчанием, состоит в том, что в прежние времена такие племена были вооружены лишь древним оружием, которое они произвели сами или смогли приобрести у других.
Как выразился в начале двадцатого века британский автор Хилэр Беллок, «на каждый вопрос есть четкий ответ: / у нас есть «максим», у них его нет».
С тех пор все изменилось. Как обнаружил в Афганистане СССР, в наше время племена часто снабжены самым лучшим оружием. Часть него они захватывают. Часть они получают от иностранных держав, а часть покупают в обмен на такие товары, как (в Афганистане) опиум. Они могут быть не в состоянии заполучить или управлять наиболее мощным оружием, таким, как самолеты, танки (кроме немногих захваченных), артиллерия, и так далее. Однако, судя по их способности бороться и даже побеждать в итоге, они, кажется, в нем и не нуждаются.
Предоставляя из первых рук описание этих и других проблем, влияющих на войну в Афганистане, капитан (в отставке) Симпсон оказал всем нам большую услугу. К сожалению, как и почти всем остальным, кто занимался этим вопросом, ему лучше удается анализ проблем, чем рекомендации мер по их решению.
В конце концов, все, что он может сделать, это говорить ― я не хочу сказать, болтать ― про «этос», «видение» и «уверенность». Тем более жаль, потому что мир меняется.
Даже если отбросить Сирию, где армия президента Асада в настоящее время сражается с целым рядом различных ополчений, Афганистан вряд ли будет последней страной, где современные вооруженные силы противостоят аморфному врагу, сильно отличающемуся от них.
Некоторые авторы даже считают, что вооруженная борьба, во многом похожая на происходящую в Афганистане, может скоро разразиться во многих городах по всему миру. Один из этих авторов, известный австралийский эксперт по борьбе с повстанцами Дэвид Килкаллен, предоставил для книги рекламную аннотацию непосредственно на обложке. Таким образом, выводы капитана Симпсона имеют следствия, выходящие далеко за пределы Афганистана.
Это пугающие выводы. Но те, кто, закрывая на них глаза, прячут свои головы в песок, скорее всего, в итоге получат ногой по заднице.
Мартин Ван Кревельд
