Зло нельзя победить голосованием
20 лет назад камеры «CNN» на весь мир вели телетрансляцию расстрела здания российского парламента в Москве. Работающая в прямом эфире американская девушка-ведущая сказала тогда, дожёвывая пончик, - «А сейчас мы покажем, как русские убивают русских». В новейшей истории России эти события до сих пор носят взаимоисключающие определения: «антиконституционный переворот», с одной стороны, «красно-коричневый мятеж» - с другой. Что свидетельствует о продолжении раскола в современном русском обществе, так не любящим слово «консенсус». История противостояния Кремля и парламента в 1993 году хранит и по сей день немало тайн, несмотря на огромное количество изданной за двадцать лет литературы, посвящённой перипетиям той роковой политической осени.
В Верховном Совете России наша небольшая команда, состоящая из художника Анатолия Набатова, меня и нескольких помощников занималась весьма неординарным делом, совершенно не свойственным парламентской рутине, а именно – работой с творческой интеллигенцией, деятелями культуры. Не то, чтобы, кроме нас там некому было этим заняться, - в двухпалатном Верховном Совете были, соответственно, целых две «культурных комиссии»: в Совете Республики и в Совете Национальностей, но им, видимо, «хватало» других проблем. Помню, что г-н Поленов Ф. Д., глава одной из комиссий, всё хлопотал о получении родового поместья художников Поленовых – помните картину «Московский дворик»?
Оказались позабытыми-позаброшенными – ладно тысячи безвестных и нищих работников культуры, им не привыкать, но покинутыми кормилицей-властью чувствовали себя именитые мэтры, считавшиеся творческой элитой страны. Забегая вперёд, скажу, что наши усилия, несмотря на судьбой отведённый малый отрезок времени, всего-то несколько летних месяцев, - не пропали даром: Игорь Горбачёв открыл в Петербурге «Школу русской драмы», Сергей Бондарчук встретил поддержку в тяжбе с итальянскими продюсерами за фильм «Тихий Дон», свою долю внимания со стороны руководства парламента получили художник Александр Шилов, борец и политик Юрий Власов, певец Александр Шахматов. Вхождение в «Совет деятелей культуры России» при Парламенте, - именно так стало называться опекаемое нами собрание мастеров искусств, придал новое дыхание трудам Николая Бурляева, Антонины Пикуль, Михаила Ножкина, Петра Проскурина, Юрия Бондарева, Людмилы Зайцевой и ещё многих…
Мы не теряли времени в закоулках парламентской канцелярии, а сразу приводили лидеров творческого цеха «пред очи» высокопоставленных руководителей и это давало быстрый и правильный результат. Нулевой уровень бюрократии. Упреждая вопросы, скажу - никаких откатов и распилов, только моральное удовлетворение. Больше того, случалось и такое, что приходилось оплачивать из собственного кармана визиты творческих персон в Москву и обратно. Понятно, что народные артисты в плацкартных вагонах не ездили. В наших карманах частенько свистел ветер, и тогда ничего не оставалось, как ходить по кабинетам, сшибать десятку-другую на дорогу домой.
И вот, однажды, посетив с вышеуказанной целью своих знакомых из депутатской фракции аграрников, мы, вместе с вожделенной «десяткой», нежданно-негаданно сорвали «политический джек-пот». Хозяин кабинета в момент нашего визита изучал стенограмму выступления Председателя Правительства России В. Черномырдина на недавно прошедшем съезде Аграрного Союза и был чем-то взволнован. Именно летом 1993 года политические курсы исполнительной и законодательной власти России окончательно разошлись, а борьба за будущее страны, порой, переходила на личности.
Ярым сторонником Бориса Ельцина был вице-премьер Владимир Шумейко, одиозная для парламента фигура, если не сказать, ненавистная. Что только депутаты не делали, чтобы заставить Кремль убрать Шумейко с высокой должности, ничего не получалось. Плохо помогала даже поддержка принципиальных прокурорских работников. С большим трудом Генпрокуратура при поддержке Верховного Совета объявила о возбуждении против Шумейко – действующего вице-премьера! – уголовного дела с обвинениями в крупном мошенничестве, о чём накануне сообщили информационные агентства. Ноль реакции в Кремле. И что мы читаем в стенограмме? Черномырдин заявлял буквально следующее: «Я руководитель… и голову умею откручивать в две секунды.. Если только против Шумейко будет уголовное дело, он ни одной минуты не будет в правительстве» (стенографическая запись, стр. 238, из выступления В.С. Черномырдина на II съезде Аграрного союза, 29.06.1993, Колонный зал Дома Союзов)… Попросив разрешения у депутата, мы скопировали из стенограммы эту премьерскую «клятву» и передали по факсу в Питер. Через несколько часов знаменитые невзоровские «600 секунд» уже открывали выпуск этой сенсацией. Шумейко слетел и, говорят, упал в обморок на первом же допросе ( восстановлен в должности после расстрела парламента).
Здесь я должен приоткрыть карты. В Верховном Совете наша группа появилась после серии выставок картин художника А. Набатова в Прибалтике и в Приднестровье. Прекрасный портретист и пейзажист, выпускник Ленинградской Академии Художеств, Анатолий Набатов успешно освоил жанр гражданственной живописи, неплохо чувствуя нерв времени. Турбулентность общественной жизни той трагической эпохи развала СССР находила яркое отражение в картинах художника, приводила в выставочные залы политиков и военных, деятелей культуры и уличных трибунов. Холодная Рига надолго запомнила совместные выступления художника А. Набатова и писателя В. Пикуля. Пропахший порохом Тирасполь внимал бурным дискуссиям, вспыхивавшим на вернисаже, куда захаживали генерал А. Лебедь и президент непризнанной Приднестровской республики И. Смирнов. Своеобразным «обрамлением» для картин художника, случалось, были нешуточные инциденты с раздиранием в клочья афиш, угрозами, шельмованием, а сцена ночной погрузки ящиков с картинами в кишиневский поезд посредством перекрытия вооружёнными казаками рельсов носила живописный «гуляй-польский» характер.
В здании Верховного Совета, он же Белый Дом или Дом Советов РФ, наша выставка оказалась «в нужное время, в нужном месте». Открытие её пришлось на 22 июня - и это было незабываемое зрелище. Руководство парламента, вице-президент, народные депутаты, деятели культуры, дипломаты, журналисты, десятки телекамер.
После открытия выставки, так и было задумано, состоялось первое заседание Совета деятелей культуры в Зале приёмов. Громко зазвучали речи высокого патриотического накала. Практически сразу было принято заявление о поддержке Черноморского Флота. На сто процентов сработал стереотип ещё советской эпохи – там, где «деятели культуры» - там сила, там власть, там истина. Сейчас бы сказали: хороший пиар ход. Президентская сторона явно не ожидала такой прыти от «белодомовцев», которых неуклонно пыталась загнать в информационное гетто, окрашенное исключительно в чёрный цвет. Только через две недели, смирившись с обвинениями в обезьянничестве, Кремль создал свой «Культурный совет».
Вечно актуальная тема соревнования умов, состязания интеллектуалов – была особенно востребована в те, предтрагические дни. Требовалось найти и найти быстро единственно верное решение, уводящее в сторону от крови. Увы, не получилось. Возможно, одной из последних возможностей что-то изменить, стала наша с Набатовым отчаянная попытка привезти к депутатам для задушевного разговора нашего знакомого по Тирасполю, генерал-лейтенанта и командующего 14-й армией Александра Ивановича Лебедя, с которым у нас сложились неплохие отношения. Почему Лебедя? Да потому, что это был ЕДИНСТВЕННЫЙ действующий генерал российской армии, чья народная слава была безраздельной, позволявший себе публично посылать подальше своё высокое начальство в лице министра обороны и не только. Генерал, обладавший огромным авторитетом и реальными возможностями. Его слово, нет - не в поддержку одной из сторон, а только лишь с предупреждением или «советом помириться» могло изменить многое, если не всё. Увы, не срослось.
После 21 сентября, после указа Ельцина, отменяющего Верховный Совет и Съезд народных депутатов (которому по Конституции принадлежала законная власть), по-видимому, «игра» была сделана. Дальше начал раскручиваться дьявольский спектакль, закончившийся 3 и 4 октября большой кровью в Москве. Кровью, пролитие которой, да ещё в таких громадных количествах, кажется, не мог предугадать никто, ну или почти никто. Были ли шансы на победу у защитников парламента? Отвечаю – не было, потому что тот, кто задумал и осуществил такого масштаба бойню, знал тайные законы гражданских войн – побеждает тот, кто не боится жестокости, кого не пугают горы трупов, кто самый циничный и безжалостный.
Не могу без сердечной боли вспоминать многих из воинства защитников Конституции. Ельцинские режиссёры постоянно крутили кадры, показывающие «белодомовское ополчение» в самом неприглядном виде, чем больше похожи на бомжей и умалишённых, тем лучше. Такие действительно были, в основном, - обездоленные, несчастные люди, замороченные партийными царьками и разношерстными вождями. Людей со следами интеллекта в телекартинку старались не пускать. Самое поразительное, что ещё каких-нибудь несколько месяцев назад, многие из этих царьков и вождей не иначе, как с презрением отзывались о Белом доме и его обитателях. Хорошо помню, как высокомерно бросали трубки в редакциях некоторых СМИ, слывших патриотическими, заслышав наше предложение о совместной работе в Совете деятелей культуры при российском парламенте, «не пойдём, мол, на «совет нечестивых». Что, впрочем, вовсе не помешало этим «патриотам» записаться в ряды «защитников Конституции», когда над руинами парламента рассеялся чёрный дым и вхождение в ряды оппозиции могло быть коньюнктурно полезным, к примеру, на выборах.
О ком стоило бы говорить подробнее – это о депутатах последнего в истории России 10-го «Чрезвычайного (внеочередного) Съезда народных депутатов», проходившего в Белом доме с 23 сентября по 4 октября. Согласно действующей на тот момент Конституции, эти люди олицетворяли высшую власть в стране, народные избранники, прошедшие горнило конкурентных выборов, с действующими аж до 1995 года полномочиями. Росчерком пера Бориса Ельцина они в одночасье были объявлены «бывшими депутатами», что носило все признаки государственного переворота. Дальше - больше. Стремясь сорвать их приезд в Москву, на чрезвычайный съезд, исполнителям на местах от имени президентской власти были даны все силовые полномочия: от грубого ссаживания депутатов с самолётов и поездов до арестов. И всё-таки большинство народных избранников с трудом, но добралось до Москвы. Я помню, например, членов фракции «Родина», собиравшихся в кабинете № 5-48 координатора фракции, депутата из Казани В. Морокина. Этот кабинет, кстати, был и штабом Совета деятелей культуры. Среди депутатов не было ни одного функционера - инженеры, педагоги, мастера буровых установок. К тому времени в здании Белого дома отключили электроэнергию, не работали лифты, молчали телефоны, на столе горела керосиновая лампа, на бумаге резали хлеб и колбасу. Не укладывалось в голове: парламент крупнейшей страны мира, конец XX века, центр Москвы, концлагерь. Сидим, заполняем длинный перечень телефонов, имён депутатских родственников, вечером «уходим в город», значит, будет возможность позвонить в другие города и веси, успокоить родных и близких, наблюдающих по телевизору, как их мужья, отцы и братья, российские депутаты, выполняют свой долг за колючей проволокой, в окружении заградотрядов. Именно они, депутаты, сделали то, что обязаны были сделать, утвердили отрешение гражданина Ельцина от должности президента, назначили и.о. президента действующего вице-президента Руцкого – в полнейшем соответствии с той Конституцией, назначили новые выборы – и президента, и парламента. Считал и считаю, что большинство этих депутатов и есть главные действующие лица сопротивления беззаконию. Как и полагается настоящим отечественным героям, - они были идеалистами, считавшими, что зло можно победить голосованием.
Что могли сделать наши творческие кадры в условиях переворота? Только ответить на знаменитый вопрос «С кем вы, мастера культуры?». Одни блистали красноречием, выступая с балкона Дома Советов, другие давали интервью журналистам, которые не показывало московское телевидение, но охотно транслировали иностранцы. Весь российский эфир жёстко фильтровался ельцинской цензурой. Оставались возможности наглядной агитации и тут пригодились таланты детского поэта П. Синявского. Листовки с его текстами появлялись на мраморных стенах парламентского дворца, веселя и воодушевляя «белодомовцев». Более того, они, эти вирши, вошли в «антологию» народного творчества периода осады Дома Советов: «У Витюхи Ерина морда как у мерина/ А у Паши у Грача морда просит кирпича», «Жили были дед да баба, дед Руслан и баба Ряба/ Дед Руслан однажды – глядь и узнал, что Ряба… нехорошая» (Руслан – это Хасбулатов, а Ряба – это его бывший заместитель Рябов, перебежавший на сторону Ельцина), «Родила Москва урода, мир учёный поражён/ - Что за мэрская порода, помесь борова с моржём!», «От грязищи города задыхаться начали/Ну, почто ж вы, господа, так наельцинячили» и многие другие.
Известный актёр и режиссёр Николай Бурляев вечером 3 октября по нашей просьбе и в компании с нами отвозил на Ленинградский вокзал петербургского митрополита Иоанна. На всём пути до вокзала мы не встретили ни одного московского стража порядка. Огромный город словно нарочно был предоставлен для грабежей и бесчинств, но их не последовало…
Вера защитников Дома Советов - в ещё советские идеалы, «родную Армию» не позволила им почувствовать в приближающейся броне с такими «нашими» красными звёздами – смертный холод и последнюю в жизни боль. Их запоздалое прозрение проступило через день жуткой надписью на стене расстрельного стадиона «Красная Пресня»: «Армия, кровавая сука, посмотри на дело рук своих». Тем противнее фигуры невесть откуда взявшихся «военачальников-полководцев» Белого дома, надувавших щёки и оказавшихся ничтожествами, по факту обманувших – и депутатов, и «защитников Конституции». На что они надеялись, сидя в окружённом Доме Советов и сделавшись «министрами» без министерств? Что какие-нибудь безвестные офицеры в дальнем гарнизоне поднимут восстание и приведут им под уздцы белого коня – «Ступайте царствовать, Ваше Величество»? Ни единого шанса не было у осаждённого парламента против грубой, циничной, животной силы. Тут и гений ничего б не смог. Хотя, гений, прежде всего, не допустил бы такого развития событий.
Странное совпадение: ровно за двадцать лет до 1993-го года, соответственно, в сентябре 1973-го случился переворот в Чили. Я прекрасно помню своё тогдашнее, детское потрясение от телевизионных кадров из далёкого Сантьяго, которые щедро транслировало советское телевидение. Горящий красивый дворец Ла-Монеда, танки на улицах, огромное количество солдат хунты, президент Альенде с несколькими охранниками, и дальше - поражение законной власти, стадионы, где расстреливали людей… Что это? Воспоминания о будущем? Завораживающая эстетика красивой смерти на миру? За несколько дней до путча в столице Чили прошла миллионная демонстрация в поддержку Альенде. Не помогло. Вооружённая элита республики, как бы она не называлась, свергла законную власть. И победила. Это был выбор Чили, последствия этого выбора – также удел чилийцев… Я не сомневаюсь, что многие лидеры осаждённого российского парламента не уступили бы в мужестве погибшему чилийскому президенту, тем более, что шансов пережить день 4 октября 1993 г. у них было немного: анналы истории сохранят команду, поступившую в тот день с самого верха: «Живых не брать». Случилось то, что не случилось в Сантьяго. Элитная воинская часть «Альфа» отказалась выполнять приказ на физическое уничтожение депутатов и гражданских лиц.
…Смертью в России удивить трудно. Так повелось. Неимоверно сложно, порой, мучительно, продолжать жить, работать, строить новую страну, «бороться и искать, найти и не сдаваться». Как там у Маяковского?
«…Для веселия планета наша мало оборудована.
Надо вырвать радость у грядущих дней.
В этой жизни помереть не трудно.
Сделать жизнь значительно трудней».
Фото: ИТАР-ТАСС/Архив
