Информационная война против нас продолжается

Противостоять ей нужно любыми доступными методами.

Каждый год 1 сентября наши «либералы» и их зарубежные единомышленники в связи с очередной годовщиной начала Второй мировой войны начинают глубокомысленно размышлять о том, какой, мол, нехороший был Советский Союз: сначала обезопасил себя (пусть на время) с помощью пресловутого «пакта Молотова-Риббентропа» а потом и вовсе уподобился фашистской Германии, введя свои войска на территорию Польши с целью присоединения Западной Белоруссии и Западной Украины. В общем, песня известна: два идентичных режима взяли, сговорились да и поделили между собой несчастную почту.

При этом никто почему-то не задумывается, что печально известное на весь мир название «Освенцим» – это польское слово. И лагерь, который немцы называли «Аушвиц», был построен вовсе не ими, а поляками. Дад-да — поляки действительно строили будущие лагеря смерти, для того, чтобы отравлять туда коммунистов, социалистов и демократов.

Польша, на самом деле, сама оказалась виновата в той участи, которая ее постигла осенью 1939 года. И, строго говоря, у СССР не было никаких оснований вступаться за нее. Хотя он и пытался это сделать.

Диктатура Пилсудского, царившая в Польше во второй половине 20-х - первой половине 30-х годов, во многом походила на диктатуру Гитлера. Разница, пожалуй, была в том, что если формально Гитлер пришел к власти в рамках «демократической процедуры», то Пилсудский захватил власть в результате военного переворота: собрал верные части и двинулся на Варшаву. Начиная примерно с 1922 года Польша постепенно отдалялась от Франции, с которой имела союзный договор и переориентировалась на Германию, что стало особенно явным после прихода к власти Гитлера. Германия стал привлекательна для Польши тогда, когда там установился фашистский режим, по сути, еще раз повторимся, довольно родственный режиму польскому.

Польский режим «санаций» Пилсудского - это запреты политических партий, антикоммунизм, пропаганда «кризиса демократии», политические процессы над оппозицией, концентрационные лагеря, избиения демонстрантов, ограничения свободы печати и собраний, антисемитизм, милитаризация общества, интернирования без судебных решений, внесудебные расправы.

Разделившие власть после смерти Пилсудского в 1935 году (кстати, поговаривают, что за месяц до смерти Пилсудский говорил своему адъютанту: «Я проиграл свою жизнь. Мне не удалось создать свободную от русских Украину» - важная деталь, не правда ли?) «Замковая группа» и «Правая санация» практически взяли курс на все большее сотрудничество с Германией, нацистские советники и инструктора помогали строить польские концлагеря, иногда становившиеся точными копиями нацистских.

Во второй половине 30-х гг. Польша выступила как союзница Германии в Европе, поддержав ее позицию в ситуации вокруг Мюнхенского соглашения и совместно с нею разделив Чехословакию. А затем, как известно, ею была аннексирована часть Литвы, которая была спасена от завоевания лишь в результате защиты со стороны СССР. В Польше, повторим еще раз, существовал, в общем-то, такой же фашистский режим, как и в Германии – с поправкой на традиционную польскую безалаберность. Но будущие лагеря смерти, тот же Освенцим – были выстроены поляками при консультациях немецких специалистов для своих же внутренних политических оппонентов.

Конечно, было бы более чем странно объявлять Польшу основной виновницей Второй Мировой войны. Она – лишь одна из сторон, ее развязавших. Польша, конечно же, не является собственно виновником, но вклад она в ее начало в известной мере внесла. И дело не в том, что она отказалась удовлетворить требования Германии. Кроме вопроса о Данциге и коридоре, Гитлер требовал еще и официально вступить в «Антикоминтерновский пакт» - то есть, практически встать на сторону Германии в будущей войне с СССР.

Судя по имеющейся литературе, отказывая Гитлеру, Польша руководствовалась не симпатиями к СССР: после своего возникновения в 1918 году и до Второй мировой войны Польша все время была государством, настроенным и антироссийски, и антисоветски, – а как раз вопросом о Данциге-Гданьске, который по Версальским соглашениям был не частью Польши, а вольным городом, находящемся под управлением Лиги Наций. Это был типичный богатый феодальный город, входивший в Ганзейский союз и вполне самодостаточный, чтобы особенно не волноваться по поводу того, к какой феодальной империи он формально относится, поскольку реально все равно никому не подчинялся. Для Нового Времени – он, скорее, немецкий город. Для Новейшего – скорее польский. К 1939 году доминировало все же польское население. Хотя это тоже не совсем однозначный показатель – мало ли где существуют подобные анклавы.

Обо всем этом мы говорим вовсе не для того, чтобы подтвердить чью-либо правоту в споре между Германией и Польшей. Просто нам хотелось бы подчеркнуть, что вопрос был неоднозначен, почва для спора действительно была и уходила корнями в прежние столетия.

Если по Данцигу–Гданьску все было неоднозначно (собственно, отобрали его у Германии и отдали Польше тоже не безупречно - в результате согласия между империалистическими державами и империалистического ограбления побежденного), то требование предоставить коридор для свободного перемещения немцев из одной части страны в другую, с современной точки зрения не только абсолютно логично, но и вполне обоснованно.

Другое дело, что, конечно же, сами причины войны были вовсе не в споре между Польшей и Германией. А в том, что в прежней терминологии принято было называть «клубком межимпериалистических противоречий». И конечно, Германия шла к своему реваншу и далее — к «мировому господству», к подобному же переделу готовились и ее союзники. Причем главные из них - Италия и Япония — формально относились к победителям прошлого, «версальского», передела мира, имевшего место после Первой мировой войны.

То, что часть «версальцев» стремление Германии к реваншу поощряла, а еще одна часть никак не могла договориться о том, как этому стрмлению противодействовать – вряд ли стоит как-то дополнительно проговаривать: то, как западные страны помогали Гитлеру и давали деньги Германии на перевооружение – отдельная и многократно описанная в литературе тема.

В конечном счете, Войну рождали и те, кто ее поощрял, и те, кто к ней стремился, и те, кто не мог решиться на противодействие ей.

И давайте посмотрим: а что Польша делала вот в этом процессе? Была ли она мирной пацифистской страной, не входившей ни в какой блок и внезапно подвергшейся захватническим требованиям Рейха и его неспровоцированной агрессии, верным союзником старой Антанты, преграждающей путь Германии к новой войне?

Ничего этого не было.

Правительство Польши максимально тормозило процесс создания оборонительного антигерманского блока, достижения соглашения между СССР, «Малой Антантой» и Францией. Даже когда Польша встала перед фактом разрыва Германией союза с ней после того, как (отчасти при ее содействии) Гитлер оккупировал Австрию, Судеты, расчленил и захватил Чехию (кроме территории, разделенной им с Польшей и Венгрией), Словакию и часть Литвы, и даже после того, когда он уже предъявил ей свои ультимативные требования, Польша всячески блокировала соглашения, направленные на создание союза ее защитников.

Вот характеристика ситуации, данная в августе 1939 года генералом Думенком, главой французской военной миссии на переговорах в Москве: «Не подлежит сомнению, что СССР желает заключить военный пакт и не хочет, чтобы мы превращали этот пакт в пустую бумажку, не имеющую конкретного значения. […] Провал переговоров неизбежен, если Польша не изменит позицию». С этой оценкой совпадает и мнение Уильяма Ширера (США): «Несмотря на распространённое в то время не только в Москве, но и в западных столицах мнение, что Англия и Франция ничего не предпринимали с целью склонить Польшу к тому, чтобы она пропустила через свою территорию советские войска для защиты от немцев, из опубликованных недавно документов следует, что это не так. Англия и Франция продвинулись в этом деле далеко, но недостаточно далеко. Из этих документов ясно также, что поляки проявили непостижимую глупость».

Так что утверждение об ответственности Польши за развязывание Второй мировой войны (если не понимать его в том смысле, что она первой напала на Германию) вполне обосновано. В ней существовал режим, родственный гитлеровскому, хотя и не в такой откровенной форме. Она сознательно в течении длительного периода сближалась с Гитлером и поддерживала его внешнюю политику. Она была его союзницей в первых, формально довоенных, актах агрессии. Она делила с ним добычу и угрожала жертвам его агрессии: Чехословакии прямо было дано понять, что в случае военного столкновения с Германией Польша выступит на стороне последней. Она срывала дипломатические усилия, направленные на создание системы коллективной безопасности в Европе. Даже в критический момент прямой угрозы ей, она сорвала достижение соглашений между СССР, Францией и Англией, направленных на противодействие фашистской агрессии. Получив заверения двух последних – она осталась один на один с бывшим союзником, поскольку никакой реальной помощи Франция и Англия ей в дни агрессии так и не оказали, что, кстати, и предполагал Советский Союз, отказавшись от подписания ни к чему не обязывающих эти страны соглашений.

Конечно, она виновата не больше Германии, но она виновата вместе с Германией. Причем в отличие от СССР, который заключил с последней договор о ненападении ввиду непосредственной угрозы войны, Польша заключила его, как только Гитлер пришел к власти. СССР отказался воевать с Германией, когда Гитлер подготовился к войне, когда не удалось его остановить на предыдущих рубежах. Польша практически содействовала подготовке Гитлера к войне, помогала ему в его движении к войне, поощряла и поддерживала, и дала ему возможность осуществить первый невоенный этап агрессии.

По сути, между собой схватились не просто два империалистических хищника, а две фашистские державы. К чему так рьяно защищать ту, профашистскую Польшу, бывшую, по сути провинциальным подобием Германии? Дело даже не в том, что в этих двух странах существовали концлагеря, построенные одними и теми же специалистами. Дело в том, что сидели в них подчас политически родственные группы, равно как и правили в этих странах политически родственные группы.

Может быть, с подобной точкой зрения и можно спорить. Но нет никаких оснований рассматривать ее как «кощунственную» и «скандальную». И она куда более естественна и обоснованна, чем попытки обвинить виновником Второй мировой войны СССР или взвалить на него вину за гитлеровскую агрессию в июне 1941 года. И куда менее кощунственна.

Просто для известного круга изданий и называющих себя историками публицистов она неприемлема тем, что не обвиняет СССР. И поэтому – она объявляется скандальной. А вот если бы она обвиняла СССР – то была бы не пересмотром решений Нюрнберга и кощунством, а новым, «непредвзятым» взглядом на историю. То, что СССР не ругает – это неинтересно, скучно, старо и кощунственно. А то, что ругает – это «новое слово в исторической науке». Свидетельство «нешаблонности» автора и его «новаторства».

Наверное, представителям определенных политических сил и тенденций нужно сказать: «Если вы так хотите раз за разом заниматься выдумками по поводу того, в чем якобы виноваты мы – мы ведь можем напомнить всем о том, в чем на самом деле виноваты вы. И если вы пытаетесь отрицать наше право пресекать ваши оскорбительные измышления о нас – мы можем о вас вообще сказать всю правду».

По сути, этот пример иллюстрирует не ситуацию с началом Второй Мировой войны, а совсем другое: что все рекламируемые «новаторские изыскания» определенного круга авторов – это не поиск истины, не некие «нешаблонные» точки зрения (они как раз шаблонные), а информационная война против страны и ее исторической памяти. И защищаться против этой войны нужно, не только участвуя в исторических дискуссиях, но и, возможно, вводя административную и даже уголовную ответственность за подобные выдумки.
Сергей Черняховский