Царский приговор

10 февраля – печальная дата: 180 лет со дня гибели Пушкина. Сегодня мало кому известно, что поэта уже после смерти было приказано судить.

Кажется, каждый день его жизни исследован. Но есть моменты, которые или замалчиваются, или корректно обходятся, или трактуются в удобном свете. Многие произведения о Пушкине тиражируются, а некоторые, изданные единожды, забываются. К таковым отнесу изыскания в большей степени юриста, нежели литератора Анатолия Валентиновича Наумова «Следствие и суд по делу о дуэли А. С. Пушкина».

Материалы этого суда, отмечает автор книги, как ни странно, не подверглись специальному исследованию ни литературоведов, ни историков, хотя, несомненно, многие документы требуют профессионального анализа. Основываясь на внимательном изучении военно-судебного дела о дуэли, Наумов приходит к существенным выводам. Например, он подвергает сомнению общепринятое мнение о чрезмерно мягком приговоре Дантесу и утверждает, что тщательное изучение дела и сопоставление приговора с действующим тогда законодательством позволяет решительно отказаться от этой устойчивой версии…

Комиссия военного суда признала обоих участников виновными «в произведении строжайше запрещенного законами поединка, а Геккерна и в причинении пистолетным выстрелом Пушкину раны, от коей он умер». Поручика Геккерна же «за таковое преступное действие… повесить, каковому наказанию подлежал бы и подсудимый камергер Пушкин, но как он уже умер, то суждение его за смертию прекратить».

Книгу Наумова сегодня найти трудно. Она вышла малым тиражом, да и комментариев к ней немного. Но по прочтении возникают вопросы. Например: зачем Николай I инициировал суд над мертвым поэтом?

Вызов Дантеса на дуэль был не первым, а 21-м в жизни поэта. Пушкин, завзятый дуэлянт, остался в истории инициатором как минимум 15 поединков, из которых фактически состоялись четыре. И ни в одном случае он не привлекался к суду, хотя отношения с царем всегда были натянуты. Думается, если бы не смерть поэта, то и тут бы обошлось. Но Николай чувствовал и свою вину в смерти поэта, поэтому решил оправдаться.

Судили дуэлянтов гвардейские офицеры, которые, как видно из материалов, благосклонно относились к Пушкину (ценили своего поэта), а Геккерна, несмотря на положительные характеристики и явное указание царя, не любили.

Главным обвиняемым на процессе, к которому было приковано внимание не только придворных кругов, но и всего русского общества, стал поручик лейб-гвардии кавалергардского полка барон Жорж Шарль Дантес-Геккерн. Убийцу Пушкина допросили несколько раз. Он строил защиту на вынужденном участии в дуэли и сосредоточил внимание на том, чтобы опорочить поэта. Приговор военного суда конногвардейского полка был суров – повесить. Но полагалось утверждение в ряде инстанций, в том числе императором.

Военный суд не вникал в причины гибели Пушкина, не ставил целью вскрыть «адские козни», которые к ней привели. Задачи судей были ограничены пределами ответственности участников дуэли по законам того времени. Но собранные и сохраненные для истории материалы бесценны.

Генерал-аудитор смягчил приговор относительно живых участников дуэли, «преступный же поступок» самого Пушкина, подлежащего, по мнению ревизионной инстанции, равному с Геккерном наказанию, по случаю смерти постановил предать забвению. Окончательное решение надлежало принять царю. 18 марта 1837 года Николай на определении генерал-аудитора начертал: «Быть по сему, но рядового Геккерна, как не русского подданного, выслать с жандармом за границу, отобрав офицерские патенты».

Так тот, кто прибыл в Россию «на ловлю счастья и чинов» и убил ее великого сына, остался по сути безнаказанным.

Труд профессора Наумова, скромный по форме, но достаточно весомый, вызывает массу мыслей. Хорошо бы с ним могли ознакомиться широкие круги читателей, знатоков и любителей отечественной истории.