Максим из Челябинска рассказал о войне на Украине, наркоманах в нацгвардии и идеях Новороссии

В Луганскую народную республику челябинец Максим поехал добровольцем. Три недели назад он вернулся домой. И своими впечатлениями поделился со слушателями радио «Комсомольская правда» (95.3 FM).
Максим — профессиональный военный, прошел обе чеченские кампании, воевал в разных «горячих точках» планеты. Говорят, если раз поучаствовал в боевых действиях, вновь хочется вернуться.
— Тянет не к боевым действиям, тянет в ту обстановку, в которой люди становятся искренней и чище, — объясняет Максим. — Где-то слышал песню «Чем ближе смерть, тем люди чище» (ДДТ — «Пацаны» прим. ред.). Все забытые нами моральные ценности, выменянные на материальные плюсы, там оживают. Люди ценят слово, дружбу, верность. Это ценности, на которых Русь стояла. Но почему-то вспоминаем мы о них только в таких кризисных ситуациях... Я поехал, чтобы оградить донбассцев от геноцида, который творят украинская армия, Нацгвардия и олигархат Украины.
Есть ли будущее Новороссии в составе Украины? Макс уверен: нет. Слишком далеко друг от друга развело страну и ее бывшие области все произошедшее с февраля 2014 года, когда в Киеве случился государственный переворот.
— Как вы попали на эту войну?
— Я узнал, что мой друг воюет в ЛНР. Списались с ним через соцсети, он подсказал, к кому обратиться, чтобы перейти границу и влиться в ряды. Созвонились с активистами ополченческого движения, взяли железнодорожные билеты до Ростова, встретились с теми, кому звонили. К нам присоединились другие добровольцы из России. На границе пункты пропуска Гуково и Изварино контролируют ополченцы. Но дабы избежать казусов, мы нашли лазейку и перешли границу, не афишируя. Все добровольцы проверяются — по паспортным данным. Там есть люди со связями в нашем ФСБ и МВД. Проверки обязательны во избежание «засланных казаков». Мы еще из дома отправили анкеты на рассмотрение. Проверка на месте заняла сутки. Проверкой занимаются исключительно гражданские лица, сугубо добровольческие организации. Многие там имеют боевой опыт, являются офицерами запаса.
Место службы Макса — батальон Алексея Мозгового «Призрак».
— Мозговой — один из многих, кто воюет за идею, — говорит доброволец. — Никакого денежного вознаграждения в его отряде нет. Есть довольствие пищевое и вещевое. Нам было выдано оружие, вещи первой необходимости, продукты. Но разгрузочные жилеты, термобелье, куртки, брюки, ботинки мы везли с собой. На экипировку я потратил 37 тысяч рублей. И не жалею этих денег. Очень часто территория переходит от ополчения к нацгварии и наоборот, потому поставки вооружения и продуктов питания нестабильны.
— Хватает ли армии ЛНР продовольствия и лекарств?
— Всего этого очень мало. Громадная проблема с лекарствами. Были дни, когда на операции мы выдвигались без обязательных анестезирующих препаратов. Питались первое время быстрорастворимой лапшой, овощами и фруктами. Не хлебом единым жив человек. Работали на злости, на эмоциях. Если командованию удавалось достать продуктов, если приходила гуманитарка, все тут же выдавалось солдатам. С чем не было проблем — с хлебом. Первым делом на освобожденных территориях восстанавливается электроснабжение и начинают работать пекарни.
— Россия помогает гуманитаркой?
— Помощь есть. Но то, что видел я - это мизер. Много организаций помогают непонятно как и непонятно кому. На этот счет в ЛНР есть поговорка: «Существует две аномальные зоны: в одну пропадает гуманитарная помощь из другой берутся украинские военные».
— Шаткое перемирие, о котором много говорят... Хоть немного тишины люди услышали?
— Артиллерийский огонь со стороны украинских позиций не иссякал. Как мы говорили, «в штатном порядке». В одном из населенных пунктов мы попали под плотный огонь артиллерии. И как только мы дали в ответ установкой «Град» через минуту появилась машина OBSE. Нас уже контролировали!
— Территории, переходящие из рук в руки — это большие площади?
— Нет, но это стратегически важные участки. К примеру, деревенька Никишино — несколько улиц всего, но - стратегически важная высота. Если ее занять и выставить орудия, можно контролировать очень большую территорию.

— Самая страшная судьба на войне у мирного населения. Жить в огненном котле невозможно. Россия официально приютила более 800 тысяч жителей Донбасса. Становится ли тише поток покидающих свои дома?
— Из ЛНР поток уменьшился. А в Ровеньки и Антрацит люди возвращаются. Линия фронта от этих поселков отошла на 80-90 км. Жизнь восстанавливается жизнь. Дети пошли в школу.
— Министр иностранных дел РФ Сергей Лавров заявил, что Россия признает результаты выборов в Донецке и Луганске, назначенные на 2 ноября. Как воспримут эту новость на Донбассе?
— Мне сложно судить, но есть люди, уставшие от войны. Им все равно, какая власть будет — лишь бы не стреляли. Но большинство понимает: назад дороги нет. 90% ополчения — местные. Им просто некуда деваться, у них там живут семьи, дети, родители. Жить при фашистском режиме они не хотят, земли своей не отдадут. Приближается зима, все понимают, что будет тяжело, но успокаивают себя одним: как деды воевали в Великую Отечественную, так и мы будем. Они готовы не досыпать, не доедать, но бороться. Очень надеются на Россию и ждут любую помощь — от теплых вещей и медикаментов до советов по ведению боевых действий.
— Скептики заявляют: не могут вчерашние шахтеры, выйдя из забоя, овладеть установками «Град». Кто все-таки стоит за честь и свободу Донбасса?
— Есть и профессиональные военные, но их не больше пяти процентов. Я сам обучал бывших шахтеров и строителей. Люди овладевают навыками стрельбы из миномета за двое суток. И потом показывают великолепные результаты. Такого в армии не выдаст срочник и через полгода учебки, потому что у него нет такой мотивации. Самому молодому бойцу, которого старались как можно реже привлекать к боевым операциям, исполнилось 15 лет. Самому взрослому было 63 года. Такими люди, как правило, только гордишься. Они не просят снисхождения, воюют наравне со всеми.
— На Донбассе воюет множество добровольцев из республик Закавказья, других стран...
— Есть ингуши, чеченцы. Южная Осетия помогает... Это не война, какие были раньше в чистом поле — войско на войско. Это война в городах и селах. Более всего страдают обычные жители. Из десяти погибших восемь — мирные. Они не умеют быстро ориентироваться в ситуации.
— А кто воюет с той стороны?
— Солдаты-срочники, обманутые, «простроченные» украинской пропагандой. Беспредельщики из нацгвардии. На 80% это наркоманы и уголовники, которым нечего терять и они идут в бой за 6 тысяч рублей в месяц в переводе на наши деньги. На оставленных ими позициях всегда разбросаны бутылки из-под водки, шприцы. Есть профессиональные наемники - поляки, немцы, норвежцы. Их гонорар 1200 долларов. Много, как и в чеченскую войну, женщин-снайперш из Прибалтики.Есть армии олигархов, реально представляющие угрозу для самой Украины, потому что они никому не подчиняются и рвутся во власть. С такими деятелями будущее Украины мне видится кошмарным.
— Но женщины воюют и на стороне ЛНР…
— И еще как воюют! У них тоже железная мотивация — убитые родители, дети, мужья, женихи. Мой боевой товарищ с позывным «Тоха» — молодая девушка 27 лет, ее зовут Антонина. Командир разведотряда, опытный боец. До войны работала менеджером по продажам. Надежный товарищ, строгий командир.
— Есть мнение, что данные ООН по количеству погибших на Донбассе очень сильно приглажены, что погибших и пропавших без вести куда больше, чем озвученные три тысячи человек.
— Я бы сказал, очень-очень сильно сглажены. Статистика ведется, все протоколируется. Более того, по всем фактам убийств возбуждаются уголовные дела. И кому-то за все эти преступления придется отвечать. И по поводу применения запрещенного оружия тоже — мирные города обстреливают фосфорными и кассетными бомбами, применяется тактическое оружие.
— Инфраструктура городов и сел — жилые дома, школы, садики, больницы, инженерные сети — насколько разрушены?
— Самые страшные разрушения — до 80% — в местах ведения боев. Восстановить руины будет очень нелегко.
— Если дети пошли в школу, значит, им пытаются выстроить мирную жизнь. Что говорят самые маленькие о пережитом?
— Девочка у школы меня спросила: «А вы нас не оставите?». Я пообещал ребенку сделать все, чтобы их не бомбили. И мы освободили этот населенный пункт, сейчас он в 60 км от линии фронта. Позиций отбитых, надеюсь, никто не сдаст.
— Трудно ли возвращаться в мирную жизнь с войны?
— Да. Только потому, что не все закончили там. Сейчас мы собираем гуманитарный конвой и - возвращаемся!

via kp.ru/

Источник: dnr-news.com