А они по этой ниточке ножом…
Опять я о войне. Хотя бы потому, что она идет. И не в далеких далях, а прямо у меня дома, в Донбассе. Люди продолжают гибнуть каждый день. Привыкнуть к этому нельзя, и не пытайтесь. Страшная это беда.
А сколько досрочно преставившихся, не от пуль и осколков, а от горя, просто от войны, от ранних инсультов и инфарктов не старых еще людей, вполне трудоспособных, детородного даже возраста… Кто их вообще посчитает? Будет кто-то считать, нет? Сколько вдов осталось, сирот обездоленных… Какие прекрасные парни легли шеренгами на кладбищах Донецка, Макеевки, Луганска, Горловки… Я видел, я знаю. Есть совсем юные пацаны, есть матерые, в самом соку мужики… «Война дело молодых, лекарство против морщин», — тут с Виктором Цоем не поспоришь. Наш генофонд уверенно закапывается в землю.
О донецкой Аллее Ангелов, увековечившей память о погибших малышах Донбасса, просто молчу, потому что невыносимо об этом думать, говорить, писать. Только и не думать не получается, горе рвется наружу яростным рыком.
В одном из самых пронзительных, талантливейших фильмов о войне «А зори здесь тихие» есть сцена, которую без комка в горле смотреть невозможно. Она там, собственно, не одна, разумеется, но эта — совершенно особенная. В ней концентрация горькой житейской мудрости зашкаливает. Старшина Федот Евграфович Васков говорит, прощаясь с одной из убитой фашистами девушек, поминает ее: «Стихи читала, а главное, детишек могла бы нарожать, а они бы внуков и правнуков, и не оборвалась бы ниточка. А они по этой ниточке ножом...»
Вот именно что ножом, да по ниточке жизни. Безжалостно, не размышляя, буднично. И пресеклась линия. Все! Одна из миллионов оборванных таким же образом, или еще более страшным, варварским, не суть важно, тут главное не метода, а оборванные нити… Связать которые нет никакой возможности. Ни малейшей!
Так это с той, Великой нашей Отечественной войны уж столько лет прошло, участников-то остались единицы, а до сих пор боль нестерпимая. У нормальных людей, я уверен, что болит, не унимается. У тех кто предков потерял, да и не потерял, а просто в состояние оценить умозрительно, что за чудовищный урон для каждого из нас — смерть земляка, соплеменника, просто человека, неизвестного солдата, неведомого мирного жителя… А сейчас нити снова рвутся. Целыми катушками, мотками. Потому как, чаще всего не ножом по ним бьют, нет, из пушек, минометов, снайперских винтовок, гаубиц тотальной лжи… Боли этой хватит на многие годы тому вперед. Вот уж с чем у нас точно не будет дефицита.
Это и есть одна из самых страшных сторон войны. Любой войны, а уж в Донбассе — тем паче. Дети убитые, дети не родившиеся. Вырезанное под корень завтра многих семей… Понять такое надо, оценить и прочувствовать.
Любой из нас, живущих в текущем и уже завершающемся 2016 году — большой везунчик. Ни малейшего преувеличения — очень и очень свезло, посчастливилось просто. На уровне предков близких и далеких — тоже. Их это даже больше касается, потому как в прошлые времена погибнуть было куда проще, чем элементарно дожить до старости.
Я есть сегодня — значит, в каждой эпохе, даже в самом далеком, темном и тревожном уголке истории мой предок смог выжить. Или, во всяком случае, дать потомство прежде, чем пасть от пули, сабли, стрелы, дубины. Если в гражданскую, в каком-нибудь 1919 году погиб прадед, но к тому моменту уже родился дед, то будет и сын, а там, даст Бог, и внук, и правнук… И будет ниточка жизни от поколения к поколению. Конечно, если только кто-то по ней хладнокровно ножом не врежет…
Понимаете, куда я клоню, о ком тужу? О тех, кто в просвещенном, казалось бы, XXI веке погиб в глупой и нелепой средневековой войне в Донбассе. Которую учинили издалека, из-за океана и нас нашими же руками губят. И оборванные ниточки кругом, свалявшиеся, окровавленные, в грязи и тлене… Вся степь Донецкая усеяна… Порушенные жизни. Хорошо, хоть старшина Васков этого не видит. За это ли он воевал, Федот-то Евграфович? За это погибли пять девчонок в «А зорях» и миллионы в реальной бойне? Вот уж точно нет.
Руслан Мармазов
