Совершенно секретная фортификация

Среди главных и центральных управлений военного ведомства есть лидеры по секретности. К ним можно отнести 9-е Центральное управление Министерства обороны, именуемое в просторечье «девяткой». С 1987 по 1993 год им руководил Герой Социалистического Труда генерал-лейтенант Олег Байков. За его плечами уникальные стройки – боевые стартовые позиции, линии управления и связи для ракетных войск, объекты системы противоракетного нападения. Он руководил 101-м управлением специального строительства (Комсомольск-на-Амуре), занимал должности заместителя командующего Прибалтийским военным округом по строительству и расквартированию войск, первого замначальника Главного управления специального строительства.

– Олег Александрович, в марте 1987-го вас назначили начальником 9-го управления Министерства обороны СССР. Легко было вникать в новые проблемы? Что запомнилось?

“ По просьбе Саддама Хусейна мы построили закрытый командный пункт. Американцы узнали его местонахождение, применяли артиллерию, авиацию, крылатые ракеты, но спецобъект устоял ”

– Вникать в проблемы управления было довольно просто, я ведь строил именно такие объекты. Что особо бросилось в глаза, так это очень высокий уровень секретности. Все объекты управления режимные. Поэтому места их строительства, условные и действительные наименования, степень защиты, уровень заглубления, обитаемость, автономность, прочностные характеристики и конструктивные особенности – секрет, государственная и военная тайна. Конечно, в настоящее время, когда резко возросли возможности разведки, особенно воздушно-космической и электронной, утаивать все эти данные непросто. Но у нас в «девятке» действует золотое правило фортификации: лучшая защита – полное скрытие.

В этом смысле управление представляло как бы маленькое государство, живущее по своим правилам. Один пример. На объект приезжает Маршал Советского Союза Виктор Куликов. Он должен выйти из своего автомобиля и пересесть в машину 9-го управления. Маршал недовольно ворчит, что, мол, чепухой маешься, бюрократией заболел, забыл, дескать, что я маршал, проскакивает легкий матерок. Я показываю ему часового на посту – он не откроет ворота и не пропустит чужой автомобиль. И добавляю: вы сами же утвердили эти правила. «Ладно», – сдается Куликов и послушно пересаживается в наш транспорт...

– Так чем, собственно, занимается управление и почему такой ореол таинственности вокруг него?

– Если говорить «шершавым языком» документов, оно занимается специальными фортификационными сооружениями.

Тут надо сделать небольшое отступление. Древнейшей военной традицией нашей армии является защита командира и обеспечение ему условий для руководства войсками. Это у нас еще, как говорится, со времен «Слова о полку Игореве». Понятно, что с совершенствованием форм и способов вооруженной борьбы претерпевала изменения и эта функция. Когда в середине прошлого века появилось ядерное оружие, решили создавать эти самые фортификационные защитные сооружения. 22 апреля 1955 года появилось по традиции тех времен совместное Постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР, в котором шла речь, в частности, и об этом. И для конкретного воплощения идеи на практике 4 мая 1955 года тогдашний министр обороны СССР Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков издал приказ о создании 9-го управления, на которое возлагалось осуществление функций заказчика по проектированию и строительству таких сооружений. Позже директивой начальника Генерального штаба от 13 мая 1955 года управлению была определена численность, оно подчинено заместителю министра обороны по строительству и расквартированию войск.

– Речь об углубленных командных пунктах, которые будут использовать в случае войны. Но многим нашим узлам управления уже полсотни лет, а у вероятного противника ядерное оружие существенно изменилось: увеличились его мощность, точность, поражающие факторы.

– С момента своего появления 9-е управление находится в постоянном соперничестве со средствами поражения вероятного противника, это можно сравнить с соревнованием «щита» и «меча». Могу сказать, что были проведены сотни специальных учений и испытаний, дабы пункты управления чувствовали себя в безопасности. Для этого используются самые новые научные открытия, материалы, механизмы, новые технологии.

Но важно не только построить мощные объекты, но и оснастить их соответствующим оборудованием. Мы добились того, что системы жизнеобеспечения закрытых командных пунктов могут свободно работать в условиях мощного сейсмовзрывного воздействия, при значительных перегрузках, ускорениях, смещениях, сжигающих электромагнитных наводках, высоких температурах и высокой радиоактивности окружающей среды. Такого оборудования не было даже на новейших подводных лодках, а мы его использовали в полной мере.

Конечно, в этом соревновании тон задает «меч» и тут очень важно оперативно среагировать на изменения в поражающих факторах. Время становится первоочередным фактором. Поэтому в тесной связи с проектировщиками мы разработали новые фортификационные конструкции сборно-монолитного типа, как пишут в инструкциях, «высокой заводской готовности». Такие бронированные и бетонные «лего», что позволяет сократить сроки и удешевить возведение объектов.

Так что будьте спокойны, наши фортификационные сооружения – это не какие-то древние, зарытые в землю бункеры, а застывшие в постоянной боевой готовности современные грозные пункты боевого управления.

– Помнится, в годы «перестройки и гласности» были рассекречены места нахождения многих оборонных объектов, в газетах печатали «путеводители» по ним. Коснулось ли это учреждений и частей «девятки»?

– К сожалению, коснулось. Система охраны военной и государственной тайны была разрушена. Все, что тщательно и умело скрывалось от чужих глаз, было грубо и цинично, иногда демонстративно расшифровано и раскрыто. Вы вспомните, тогдашние СМИ были наполнены сведениями о географии и назначении совершенно секретных объектов, вот-вот, «путеводители» по ним печатали. К сожалению, никто за это не ответил.

Очень тяжелый для нас период. При поспешном выводе войск из стран – участниц бывшего Варшавского договора достоянием «широких кругов демократической общественности» стали принципиальные основы действующей системы управления войсками. Кроме того, не были демонтированы либо уничтожены специальные фортификационные сооружения на территории бывших союзных республик – информация о них также пошла гулять по миру.

– Но ведь и потом не стало легче. При министре обороны Анатолии Сердюкове 9-е управление вообще слили со связистами...

– Тогда на всем старались сэкономить и заработать. Слава богу, это уже позади. Сейчас у управления начался новый период. Кстати, когда обсуждалось, нужно ли возобновлять его деятельность, один из военачальников выразил сомнение в этом. Дескать, многое уже разболтали. Но ему привели такой довод: для управления вооруженными силами Ирака мы по просьбе Саддама Хусейна построили закрытый командный пункт. Американцы узнали его местонахождение, применили все свои возможности (авиацию, крылатые ракеты, артиллерию), но спецобъект устоял. И это обстоятельство сыграло свою роль в возобновлении деятельности управления.

– Где еще, в каких странах мы строили такие закрытые пункты управления?

– Вообще-то во многих государствах. При мне строили в Польше и Болгарии, модернизировали объект в Венгрии. Надо сказать, что болгарское руководство очень внимательно относилось к строительству специальных фортификационных сооружений, просило помочь, и мне приходилось очень часто туда летать. В горах создали мощный, хорошо закрытый КП.

Памятна работа в Венгрии. Там разбился вертолет с нашей делегацией, погибли пять генералов. Среди них заместитель начальника Главного оперативного управления Генерального штаба генерал-полковник Владимир Шутов, он как раз отвечал за закрытые командные пункты. Я тоже должен был лететь в этом вертолете, но пилот, подполковник, извинившись, сказал, нет мест. И я полетел другим вертолетом, за штурвалом которого сидел капитан. Он оказался счастливее и удачливее.

– В Минобороны ходит такая байка. Выполняя указание начальника подыскать помещение для бильярдной, офицер спустился в подвал дома и начал осмотр помещений. Открывает дверь, а там вход в метро, поезда под парами и часовой в чине прапорщика. Это тоже объект 9-го управления?

– Нет, это анекдот. На наш объект так запросто попасть невозможно. Хотя «девятка» не только занимается созданием и эксплуатацией сооружений, но и обеспечивает транспортировку, безопасную доставку руководства на командный пункт. Это может быть сделано как в метро, так и иными способами. Мы выступили заказчиком изготовления специального транспортного средства, которое могло бы доставить руководство даже по местности, по которой нанесен ядерный удар... Кстати, в советское время для политического руководства страны, семей были возведены специальные убежища и даже для заболевших членов политбюро построено специальное лечебное заведение на тех же принципах, что и специализированные фортификационные сооружения. Надо отдать должное, они много тренировались на наших объектах. Начиная с первого лица государства приезжали установленным порядком и отрабатывали необходимые навыки. Не ленились и не стеснялись, понимали ответственность за судьбу Отечества.

– Вам довелось встречаться со многими известными военачальниками, политиками. Кто больше всего запомнился?

– Очень интересным человеком был министр обороны СССР Маршал Советского Союза Дмитрий Федорович Устинов. Он, видимо, еще со сталинских времен работал по ночам. Человек очень доступный и конкретный – никакой излишней бюрократии. В мою бытность заместителем командующего войсками Прибалтийского военного округа у нас имелись дачи под Юрмалой. Звучит громко, а на самом деле убогие такие домики – штук 400. Куда только не обращались – никак не удавалось пробить деньги на их ремонт. Дмитрий Федорович, услышав о наших трудностях, попросил написать на его имя обращение. Я тут же, как говорится, на «коленке» сочинил документ, в котором еще и попросил выделить деньги на постройку нового корпуса в окружном санатории. Он наложил резолюцию – и все! У него был фантастический авторитет.

Таким же трудоголиком был начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза Сергей Федорович Ахромеев, он тоже спал три-четыре часа в сутки. Был очень обязательным и воспитанным. Если приглашал к себе, то за пять минут до назначенного срока сам выходил в приемную, звал в кабинет. И пока не вникал в проблему, не отпускал. Наше управление выделял, мгновенно реагировал на все наши обращения. Некоторые «ревнивые коллеги» называли нас его любимчиками.

– Но есть и на этом блестящем фоне пятно – строительство «форосской крепости» для Горбачева. Страна разваливалась, а вы там золотой дворец возводили...

– Вы тут немного путаете. Действительно, 9-е управление выступало заказчиком строительства объекта «Заря», который являлся дачей Михаила Сергеевича Горбачева. Но тогда он был президентом СССР, Верховным главнокомандующим и мы строили «форосскую крепость» в соответствии с его положением и чинами. Это была резиденция первого лица нашего государства, и все здесь должно было быть на самом высоком уровне.

Как к такому решению пришли? Летом 1985 года Горбачевы отдыхали в крымской резиденции Брежнева в Ореанде. Здесь был большой комплекс домов и дач для отдыха и работы, дома для гостей, в том числе и для самых высоких партийных и государственных деятелей. Однако отдых не понравился Горбачеву и особенно его супруге. Было принято решение о создании новой резиденции – вблизи поселка Форос.

В 1986 году начались и велись с большим размахом и интенсивностью строительные работы. В то время у заместителя министра обороны СССР генерал-полковника Николая Чекова не было важнее объекта. Да что там Чеков, у самого министра обороны СССР Маршала Советского Союза Дмитрия Язова не было более важной стройки, чем объект «Заря». Маршал вникал во все проблемы строительства, регулярно летал в Форос. На его личном самолете возили мрамор для отделки дачи. Генерал-полковника Чекова маршал Язов не без иронии называл «прорабом», а себя величал «старшим прорабом».

– Вы там часто бывали?

– Не вылезал оттуда. Главное внимание уделялось «зоне отдыха», где возводился красивейший трехэтажный дворец, облицованный лучшими сортами мрамора и покрытый специально созданной для этого здания алюминиевой черепицей. Заказ на нее получили три военных завода – в Ленинграде, Риге и Москве. Использование обычной черепицы в сейсмоопасном Крыму было запрещено. Отделочные материалы везли также из Италии, кафель для ванных комнат – из Германии.

Рядом размещались гостевой дом, открытый бассейн, спортивные площадки. В цокольном этаже – кинозал. Хозяйственная зона включала гаражи, котельную, складские помещения, здания для работников охраны, узел связи и множество других сооружений, которые обеспечивали жизнедеятельность объекта.

Район был не только сейсмоопасным, но и оползневым. Поэтому все сооружения ставили на прочных буронабивных сваях, которые опирались на скалу. Чтобы защитить главный дворец от постоянных и сильных ветров, мы с помощью взрывов углубились в стоявшую здесь гору, сделав ее прикрытием. Отчасти она стала и маскировкой «форосского дворца». Со стороны гор первый и цокольный этажи не видны – казалось, стоит у моря скромный коттедж.

Горбачев внимательно следил за работами, но главным образом по фотографиям и макетам. А вот Раиса Максимовна много раз прилетала в Форос, заставляя переделывать уже построенные части дворца. Проект все время дополнялся новыми и дорогостоящими деталями: летний кинотеатр, грот, зимний сад, крытые эскалаторы от главного дворца к морю и т. д. В бассейне панно было сделано из полудрагоценных камней…

Одна из газет написала: «В XX веке на Южном берегу Крыма было построено всего два чуда архитектуры – Ливадийский дворец императора Николая II и шикарная вилла Горбачева в Форосе с революционным именем «Заря».

– Тяжело было смотреть на этот «пир во время чумы»?

– Да, тяжело и непонятно. Но я не считаю форосскую стройку темным пятном на репутации 9-го управления. Мы выполняли приказ. Полагаю, пятно на совести бывшего первого коммуниста страны, который провозглашал скромность, а жил абсолютно по-другому. Это несоответствие слова и дела в основном и разрушило нашу страну.

– Во время ГКЧП Горбачева действительно там арестовали и он, по его словам, оказался форосским пленником?

– Чепуха. Рядом, в Мухалатке наше управление уже построило для него специальный командный пункт. Полчаса на рейсовом автобусе – и вся власть в стране в его руках.

– Есть у вас какие-нибудь замечания к современному состоянию «девятки»?

– Нет, я считаю: сейчас управление в надежных руках, оно успешно развивается.

Олег Байков