Словарный заряд
12 июн, 2017 0 Комментариев 1 Просмотров

Словарный заряд

Слово «глоссарий», а по-русски – «тематический словарь», употребляется сегодня чаще не к месту, но если говорить по существу, то дать свод, например, военно-политических терминов – задача разумная и необходимая. Как говорится, все споры проистекают по двум причинам: или одно и то же называют по-разному, или разное называют одним и тем же, поэтому установить единый взгляд на концептуальные воззрения полезно. Ведь единый необязательно тоталитарный, если он выработан в доброкачественной дискуссии и всесторонне обоснован.

Однако логичны ли концептуальные подходы к формированию терминологии, охватывающей разные стороны военной организации РФ и национальной обороны? На этот вопрос, пожалуй, нельзя дать уверенный утвердительный ответ.

Если танцевать от печки, то официальный нормативный комплекс взглядов на осуществление оборонной политики России нуждается в принципиальных коррективах в отношении как сути, так порой и грамматики.

Высший системный приоритет

“ Глобальное положение России определяется тем, что она единственное государство мира, способное существовать за счет внутренних ресурсов ”

Возьмем словарь «Война и мир в терминах и определениях» 2016 года, выпущенный тремя издательствами: «Вече», «Оружие и технологии», «Редкие земли». Он как факт важен, необходим да и попросту информативен. Но со ссылкой на президентский указ № 683 от 31 декабря 2015 года «О Стратегии национальной безопасности» в словаре дается следующее определение национальной безопасности. Это «состояние защищенности личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз, при котором обеспечиваются реализация конституционных прав и свобод граждан Российской Федерации, достойное качество и уровень их жизни, суверенитет, независимость, государственная и территориальная целостность, устойчивое социально-экономическое развитие Российской Федерации. Национальная безопасность включает в себя оборону страны и все виды безопасности, предусмотренные Конституцией Российской Федерации и законодательством государства…»

Определение некорректно уже в грамматическом отношении. Как указывает Словарь русского языка С. И. Ожегова – издание тоже вообще-то нормативное, безопасность – это «положение, при котором не угрожает опасность кому-чему-нибудь». Состояние по Ожегову – тоже «положение, в котором кто-нибудь или что-нибудь находится». То есть безопасность – действительно состояние. Но оборона по Ожегову – «совокупность средств, необходимых для отпора врагу» или сам акт отпора, то есть действие.

Словарный заряд
Коллаж Дмитрия Звездкина

А ведь состояние не может быть ни средством, ни действием, и в понятие «национальная безопасность» не может входить понятие «оборона» как его составная грамматическая часть.

К слову, если в своде нынешних многочисленных, нередко маловнятных и внутренне противоречивых законов наверняка есть определения разных видов безопасности, включая экологическую, то непосредственно в Конституции РФ нет ни одной статьи, предусматривающей тот или иной вид безопасности, в том числе национальную.

Но это полбеды… Беда в том, что ныне повсеместно принятое определение национальной безопасности страдает, на мой взгляд, принципиальным системным недостатком и даже пороком. В этом определении глубоко неверна сама расстановка приоритетов и ценностей, которые призвана обеспечить, защитить, отстоять военная организация России. Дело в том, что в нормативном определении используется следующий ряд: «личность, общество, государство», то есть как высший государственный приоритет постулируется защита интересов личности, затем – общества, в последнюю очередь – государства. Причем этим же пороком страдают все, так сказать, нисходящие термины и определения по теме.

Подобный подход представляется неприемлемым. Логичным и общественно оправданным будет прямо обратный порядок приоритетов, когда высшим является государство, затем – общество. Подчеркивание же приоритета личности – даже как третьего по значимости – вообще необязательно, и вот почему…

Не так давно в одном из документов, относящихся к военно-политической сфере, мне попалось на глаза весьма неполное, но достаточно верное определение понятия государства как «основного института политической системы общества, осуществляющего управление обществом и обеспечивающего его безопасность». То есть внешнюю и внутреннюю безопасность общества, состоящего из индивидуумов (личностей), обеспечивает государство. Государство – это инструмент общества для эффективного обеспечения и поддержания всех сфер его жизни. Во всяком случае государство должно быть таковым. И если оно – как основной институт политической системы общества – сильно и развито, если осуществляет управление обществом эффективно, компетентно и в интересах населения страны, то тем самым обеспечивается безопасность и личности.

Приоритетное же обеспечение интересов личности или немногочисленных групп общества не гарантирует безопасности общества и государства (простейший пример – абсолютная монархия, обеспечивающая интересы монарха и аристократии). Поэтому представляется целесообразным использовать во всех соответствующих нормативных определениях смысловой ряд в обратном порядке, то есть «государство, общество, личность».

Возможна, скажем, следующая редакция: «Национальная безопасность – это такое состояние государства и общества, которое надежно и гарантированно обеспечивает конституционные права, свободы, достойное качество и уровень жизни граждан, суверенитет, территориальную целостность, мирное и устойчивое развитие Российской Федерации и ее эффективную оборону за счет использования всего комплекса материальных и нравственных ресурсов, имеющихся в распоряжении общества». Законные, конституционно гарантированные интересы отдельной личности обеспечиваются при этом автоматически.

Обратимся еще раз к Конституции РФ. Статья 2-я главы 1-й «Основы конституционного строя» сформулирована так: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства». Способно ли слабое и бесправное государство защитить права и свободы своих граждан?

Пункт 1 статьи 20-й главы 2-й «Права и свободы человека» Конституции РФ гласит: «Каждый имеет право на жизнь». Способно ли слабое и неэффективное государство обеспечить обществу такие Вооруженные Силы, которые гарантированно защитят право граждан на мирную жизнь и жизнь как таковую?

Гипертрофированное подчеркивание неких прав личности постепенно ввергает российское общество в нравственную катастрофу, а государство – в состояние коллапса. Именно в такой атмосфере становятся возможными театральные постановки, где «раскованные личности» типа Pussy Riot публично испражняются, совершают половые акты или непристойно фиглярничают под одобрение себе подобных, «права» которых существующее нормативное определение понятия «национальная безопасность» требует защищать как высший приоритет.

Причем подобный подход противоречит и Конституции, поскольку пункты 1 и 4-й статьи 3-й главы 1-й гласят: «1. Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ… 4. Никто (в том числе и «личности», претендующие на исключительные права.С. Б.) не может присваивать власть в Российской Федерации…»

Вначале, как известно, было Слово… И то или иное состояние общества не в последнюю очередь начинается с нормативного, концептуального слова, помещенного в доктрины, указы, а затем – в словари, справочники, глоссарии и т. д.

Цитата: «Защита безопасности нашей страны – народа, территории и образа жизни – является моей самой главной задачей и конституционной обязанностью». Это заявление сделал не некий тоталитарный лидер, ни в грош не ставящий права личности, а… президент США Билл Клинтон в мае 1997 года, представляя конгрессу доклад «Стратегия национальной безопасности в следующем столетии». Как видим, защита прав личности как приоритетная конституционная задача Клинтоном даже не упоминается и вполне резонно – по уже высказанным выше соображениям. Системный ряд, делающий высшим приоритетом народ, характерен для всех концептуальных документов США.

Высший оборонный приоритет

Со времен Античности в любом аспекте военной проблематики высшим приоритетом всегда мыслилась победа в реальной войне. Увы, этот взгляд на военное дело по, так сказать, Клаузевицу сохраняется в РФ по сей день. Почти все авторы и коллективы, имеющие отношение к выработке концептуальных взглядов, исходят из того, что в современных условиях крупномасштабная война против России, в том числе ядерная, весьма вероятна и необходимо осмыслить условия ее ведения, стратегию, тактику и т. д. А ведь это взгляд концептуально неверный, а практически опасный.

Угрозу ракетно-ядерной или неядерной агрессии против РФ исключить, естественно, нельзя, однако и здесь важнейшей является расстановка приоритетов. Если основной задачей в области управления национальной обороной оказывается организация защиты суверенитета и территории России в предположении, что реальная крупномасштабная агрессия весьма вероятна как в неядерном, так и в ядерном варианте, то необходимо выделять как приоритетную общевойсковую проблематику, оперативно-тактические, тактические вопросы и т. д.

Однако для оборонной концепции, устанавливающей именно российский взгляд на проблему, основополагающей должна быть мысль о том, что при верной внешней и внутренней политике, при рациональных военно-политических и военно-технических подходах вероятность агрессии против России на глобальном и региональном уровне может быть сведена к практическому нулю за счет наличия в арсенале России качественно эффективных и количественно развитых ядерных вооружений.

Соответственно исходной базой должен быть тезис о том, что главной задачей военной организации России является минимизация вероятности войны против нее на базе развитого ядерного фактора и лишь затем, если агрессию сдержать не удалось, – ее отражение и успех в войне. При таком подходе высшим оборонным приоритетом становится не отпор, а недопущение агрессии на базе развитого ядерного оружейного фактора. Потенциальные агрессоры (прежде всего, конечно, США и НАТО), знакомясь с концептуальными взглядами России, должны ясно и четко осознавать, что при развязывании любой крупномасштабной или региональной войны страна готова бросить на весы свой ядерный потенциал уже в начальной фазе. Если такой четко заявленный подход будет подкреплен военно-техническими мерами, мотивация потенциального агрессора резко снижается, как и вероятность реального нападения.

Так, к середине 80-х годов, когда в составе СЯС СССР находилось 2500 МБР с 6612 зарядами (не считая 940 БРПЛ с 2804 зарядами на десятках РПК СН), эффективный обезоруживающий удар США по СЯС СССР был фактически невозможен, поскольку даже ослабленный ответный советский удар не смогла бы перехватить – в силу насыщения – даже развитая система НПРО США. Иными словами, в 80-е состав СЯС СССР позволял говорить практически о гарантированном исключении возможности ядерной войны. Но и сегодня разумен и реалистичен концептуальный подход, когда постулируется гарантированное ядерное сдерживание агрессии США против РФ за счет неминуемого глубокого ответного удара по территории Соединенных Штатов.

В связи со сказанным необходимо четкое разграничение и подчеркивание принципиальных различий между сутью военной организации США и России.

Военная организация США должна обеспечивать возможность безнаказанного неядерного или даже ядерного удара по тем странам, политика которых угрожает гегемонии и экспансионизму Соединенных Штатов. Концепция первого ядерного удара становится при этом краеугольным камнем политики силового давления США. Даже задача обеспечения неприкосновенности национальной территории США обусловлена не реальными угрозами для них, а угрозами другим странам со стороны Америки.

Военная организация стран НАТО концептуально расплывчата… Они утрачивают собственный подход к проблемам мира и войны, следуя в фарватере политики США. Однако и здесь четкая политика России способна содействовать трезвому взгляду стран НАТО на проблему, состоящему в том, что им нет необходимости подвергать себя угрозе ответного ядерного удара России по Европе как реакции на ядерную или неядерную агрессию США.

Цель военной организации России прямо противоположна цели военной организации США. Это обеспечение суверенитета страны и исключение внешней агрессии против нее и союзников. Для РФ оборонная военно-политическая задача является единственной значащей, а гипотетический ответный удар России в ответ на агрессию США был и остается краеугольным камнем системы ядерной стабильности в мире.

При предлагаемом подходе штабные теоретические разработки, относящиеся к гипотетической войне против России, должны исходить из постулата о необходимости такого качественно-количественного облика ЯВ РФ, который исключит агрессию за счет обеспечения гарантированного глубокого ответного ядерного удара с нанесением неприемлемого, катастрофического ущерба.

Пушка Хрущева

Откроем упоминавшийся выше словарь «Война и мир». Там сказано, что стратегические вооружения – это «различные виды оружия, специальные информационно-управляющие системы и обеспечивающие средства для решения стратегических задач». Встречается и следующее определение: «Стратегические вооружения – это различные виды оружия и военной техники, а также средства управления и обеспечения, предназначенные для решения стратегических задач в войне». При этом любые имеющие ныне хождение в РФ словари и справочники подразделяют стратегические вооружения на наступательные и оборонительные.

Но термин «стратегические наступательные вооружения» применительно к России системно некорректен. Конструктивная суть в том, что это реально опробованный фактор сдерживания крупномасштабной войны, а не ее подготовки и ведения. Если мы это понимаем, становится ясно, что ядерные вооружения России не могут быть наступательными, поскольку не предназначены для некоего наступления. Во время Карибского кризиса в послании президенту США Кеннеди от 26 октября 1962 года Хрущев, в частности, писал: «Возьмем, к примеру, простую пушку. Какое это средство: наступательное или оборонительное? Пушка – средство оборонительное, если она поставлена для защиты границ или укрепленного района. Но если артиллерию сконцентрировать да придать ей нужное количество войск, то те же пушки станут уже средством наступательным... Так же получается и с ракетно-ядерным оружием…» Тезис вполне пригоден и для нынешнего дня.

Понятно, что специалисты подразумевают под наступательными ЯВ, но исторически сложившийся под нажимом США этот термин сегодня концептуально подрывает режим глобальной стабильности. Термины «стратегические наступательные вооружения» и «стратегические оборонительные вооружения» были введены в военно-политическую и договорную практику Соединенными Штатами Америки и отражают их интересы. Вашингтону выгодно рассматривать систему национальной ПРО США как оборонительную. Однако перспективная НПРО США является одним из элементов агрессивной двуединой системы безнаказанного первого обезоруживающего удара США по средствам ядерного ответа РФ и призвана перехватить немногочисленные оставшиеся боевые блоки, обеспечив неприкосновенность своей территории. С другой стороны, все системы ЯВ РФ являются подлинно оборонительными, поскольку предназначены исключительно для гипотетического ответного удара возмездия России в ответ на агрессию, то есть имеют сдерживающее значение.

В связи с вышесказанным представляется корректным введение в российскую терминологию взамен терминов «стратегические наступательные вооружения» и «стратегические оборонительные вооружения» терминов «стабилизирующие системы ядерного оружия» и «дестабилизирующие системы ядерного оружия».

Стабилизирующие системы ядерного оружия – те, которые повышают уровень системного паритета, исключают односторонние преимущества и снижают вероятность нанесения одной из сторон обезоруживающего первого удара. Дестабилизирующие системы ядерного оружия имеют противоположный смысл.

При таком подходе НПРО США оказывается дестабилизирующей, а активная защита ракетных стартов – стабилизирующей системой. Идя же на поводу у чужой терминологии и согласившись с оценкой МБР РФ как оружия наступательного, трудно опровергать оценку Соединенными Штатами их национальной ПРО как оружия оборонительного.

Америка утверждает, что НПРО США – система оборонительная. Но ведь НПРО, задачей которой является гарантированный перехват боевых блоков исключительно ответного удара, – это всего лишь элемент наступательного удара США по стратегическим оборонным средствам РФ. Вначале ударные силы США выбивают по мере возможностей российские МБР шахтного и мобильного базирования, ракетные подводные лодки с БРПЛ, стратегическую авиацию, а затем НПРО США перехватывает предельно ослабленный ответный удар РФ, обеспечивая Америке безнаказанность первого удара. Так можно ли оценивать НПРО США как систему оборонительную?

Зато российские МБР и БРПЛ, обладающие качествами ответного удара, сдерживают потенциального агрессора от первого удара и являются оружием оборонительным, хотя в США их неправомерно числят оружием наступательным. В то же время МБР первого удара США будут наступательными. Зато системы противоракетной защиты стартов МБР явятся оборонительными системами как в США, так и в РФ.

Наступательную или оборонительную суть тех или иных ракетно-ядерных вооружений определяют не их военно-технический облик и тактико-технические характеристики, а задачи и роль в военно-политической линии государства. Аналогия с пушкой, использованная Хрущевым, здесь абсолютно верна.

Своими словами

Терминологический аспект военно-политических проблем не так уж безобиден. Специфический словарь – основа концепции, а концепция – основа реальной политики и практических действий. Неверные термины – ошибочная политика. Заемные термины – утрата самобытности в мышлении. Так что нормативная военно-политическая терминология, относящаяся к военной организации страны, должна соответствовать ее реальностям и потребностям. Обширной с США и Западом общности взглядов здесь быть не может. Или Россия имеет свой взгляд, и тогда он чаще всего противоположен американскому, или поступается правом на самобытность и принимает как руководящий для себя взгляд США. Второй подход, естественно, неприемлем.

Объективный исходный системный (цивилизационный) тезис российского подхода при этом должен быть следующим: «Мировоззрение и концептуальные подходы к проблеме мира и войны России/СССР/РФ и Соединенных Штатов Америки всегда были и остаются диаметрально противоположными». Так, одна из важнейших государственных и общественных целей России – обеспечение такого положения вещей, когда исключена внешняя война против нее и страна суверенна. При этом глобальное положение России определяется тем, что она единственное государство мира, способное существовать за счет преимущественно (или даже исключительно) внутренних ресурсов: природных, цивилизационных, экономических, технологических, человеческих.

Глобальное положение США определяется тем, что Америка не единственная страна, обеспечивающая достигнутый ею уровень материального потребления за счет ресурсной и системной эксплуатации внешнего мира, но единственная, которая поддерживает уникально высокий и объективно неоправданный уровень материального потребления за счет непрерывного внешнего силового и политического давления, подкрепленного военными возможностями.

Цивилизационная концепция США основывается на стремлении использовать ресурсы внешнего мира в своих интересах так, чтобы обеспечить односторонние выгоды. То есть условием внутреннего развития США с самого начала их истории была внешняя экспансия – скрытая или открытая.

Цивилизационная концепция России/СССР/РФ основывается на стремлении исключить угрозы внешнего мира и обеспечить себе мирные условия для освоения собственных национальных ресурсов. Условием успешного внутреннего развития был и остается внешний мир как отсутствие войны и исключение агрессивной скрытой или открытой экспансии внешних антироссийских сил.

Политика США на всех уровнях была и остается политикой агрессивной экспансии – в свое время территориальной, сейчас – системной. Цель – максимальное влияние в мире, без чего невозможно материальное обеспечение существования современных Соединенных Штатов. Если всего лишь привести в соответствие доли их вклада в мировое хозяйство и потребления ими совокупного мирового продукта, США способны рухнуть почти мгновенно уже в силу непреодолимого психологического шока. Для России же получение адекватной доли означало бы прогрессирующее благоденствие.

Внешняя политика СССР/РФ была и остается политикой мира. При этом главной внешнеполитической целью и задачей является нейтрализация угрозы войны и исключение возможностей сырьевой эксплуатации страны.

В существующей терминологической базе РФ эти моменты если и затрагиваются, то крайне непоследовательно. А ведь логика военно-политической правды – за нами. Надо лишь не бояться быть логичными.

Сергей Брезкун,
профессор Академии военных наук

[related-news]
{related-news}
[/related-news]

Информация
Комментировать статьи на сайте возможно только в течении 5 дней со дня публикации.

Поиск по сайту

Поделиться

Рекомендуем

Реклама Реклама Реклама Реклама

Теги

Авторизация