Бес беззакония

Штатные должности священников надо ввести и в полиции, считает заместитель заведующего сектором МВД Синодального отдела РПЦ по взаимодействию с ВС и правоохранительными органами протоиерей Александр Добродеев, полковник внутренней службы в отставке.

– Как вы, офицер, стали священником?

– После окончания МИСИ в 1983 году меня пригласили на службу во внутренние войска МВД СССР. Оттуда в 1991-м в звании капитана перевелся в Академию МВД. В этот период моей жизни произошел случай, который и привел меня к Богу: серьезно заболел тесть, ветеран Великой Отечественной войны, десантник. Врачи не знали, в чем причина болезни. Мы с супругой по совету друзей привезли его в наш храм, где тесть принял таинства соборования, исповеди и причастия. После этого он поправился и прожил еще 10 лет. С тех пор я сделался постоянным прихожанином храма Преображения Господня в Переделкине, где тогда служил преставившийся в этом году архимандрит Кирилл Павлов, духовник патриарха Алексия II, фронтовик, участник Сталинградской битвы, очень светлый человек, который на долгие годы стал для меня образцом настоящего священника. Начал ходить в воскресную школу для взрослых.

Уже во время службы в академии в 1996 году стал слушателем вечернего отделения Центра духовного образования военнослужащих (ЦДОВ) при Свято-Тихоновском православном богословском институте (ныне Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет), который окончил в 2001 году, получив степень бакалавра религиоведения – светскую специальность, помогающую разбираться в окружающих проблемах с точки зрения духовности. Но мне, как и нескольким сокурсникам, захотелось стать священником, поэтому мы обратились за советом и благословением к протоиерею Дмитрию Смирнову. И вскоре состоялось мое рукоположение во дьякона – это самый младший чин в церковной иерархии. Мое служение проходило только по выходным дням, хотя на душе, признаюсь, было неспокойно. Но для себя я давно решил, что если встанет вопрос о выборе пути, то уволюсь из органов.

Вскоре меня даже назначили смотрителем домового храма академии во имя благоверного князя Александра Невского. Позже мы открыли духовно-просветительский центр «Преображение», который вел определенную работу среди не только слушателей и сотрудников, но и членов их семей. Я вполне вписался в академическую структуру. Мне присвоили звание полковника, и когда я в 2004 году решил уволиться с должности заместителя начальника отдела тылового обеспечения и подал соответствующий рапорт, начальство даже удивилось: чего вам, Александр Алексеевич, не служится?

– Не жалеете, что пришлось расстаться с органами?

– А я не расставался, поскольку вскоре после возведения в иерейский сан стал работать в секторе МВД Синодального отдела. С тех пор не расстаюсь с идей введения в штаты правоохранительных органов священнослужителей по примеру ВС. Однако приходится сталкиваться с непониманием. Печально, что идет война, которую окрестили гибридной, в нее втянуты буквально все жители России, задействованы разные механизмы воздействия на человека, включая духовный аспект, а такая мощная государственная структура, как МВД, чьи сотрудники находятся на переднем рубеже, оказывается фактически разоруженной перед прекрасно мотивированным врагом.

Хорошо помню случай: когда еще служил в академии, там произошел суицид, который совершил староста группы, отличник учебы. Поднялся переполох: «Куда смотрели начальники, преподаватели, психологи? Недоглядели!». Обратились в конце концов ко мне: «Отец Александр, нужно беседу провести о вреде, так сказать, суицидов». Беседу я, конечно, провел, но это же не решение проблемы?!

У руководства системы нет четкого понимания, что незримая духовная сфера, в которой 24 часа в сутки находится сотрудник правоохранительных органов, должна быть надежно прикрыта. И для этого требуются не периодические лекции с отметкой в журнале, а систематическая работа и знание предмета.

Если оценить опыт Вооруженных Сил, где решением президента и Верховного главнокомандующего еще в 2009 году были введены штатные священнослужители, то там заметно оздоровилась духовно-нравственная атмосфера, о чем говорят высокие результаты, достигнутые ВС России. На очереди, хочется думать, наше родное ведомство.

– Кто, по-вашему, и почему может противиться введению в штат МВД священнослужителей?

– В том-то и дело, что формально все выглядит замечательно. По определенным датам священника допускают к сотрудникам, он произносит умные слова с трибуны или кафедры, но, как правило, на этом все и заканчивается. Вокруг него искусственно создается некий вакуум. А я говорю о сотрудничестве на постоянной основе, когда священник входит в штат ведомственного органа, имеет постоянный круг обязанностей, включен в систему деятельности министерства и подотчетен. К сожалению, в отличие от МО в МВД до сих пор нет человека, обобщающего всю духовно-воспитательную работу, с которым нам можно было бы хоть как-то координировать свою деятельность в интересах именно министерства.

Препятствуют этому разговоры о том, что государство-де у нас светское, к тому же многонациональное и поликонфессиональное и веру нельзя навязывать. Во многих известных мне странах в штат правоохранительных органов входят священнослужители, и полицейские там уж точно не стали от этого хуже работать. И в России, как мне рассказывали, в некоторых субъектах, в Ингушетии и Чечне, в системе МВД давно работают священнослужители-имамы, которые вносят достойный вклад в противодействие преступности, терроризму и экстремизму. Этап сомнений, считаю, уже пройден, дело за решением.

– Может, дело в финансировании?

– А вы подсчитайте, что будет дороже – содержание священника или последствия бездуховного образа жизни сотрудников, их аморальных поступков? Одна коррупция среди полицейских какой нанесла ведомству урон, причем не только материальный. А ведь многие коррупционеры просто не задумывались над духовной составляющей этого преступления. Они не только нарушали писанный закон, они увечили свою душу.

В системе МВД создано целое подразделение по борьбе с коррупцией, которое стоит министерству куда больших затрат. Оно работает, но это все, извините, битье по хвостам. Почему бы не создать подразделение профилактической работы, сотрудники которого стали бы разъяснять полицейским духовную суть противоправных действий, ведь у Церкви накоплен огромнейший опыт борьбы с этим явлением.

Неоднократно посещая с миссионерской целью места лишения свободы, я встречался там и с бывшими сотрудниками органов. На исповеди выясняется, что совершая преступления, люди просто не задумывались о таких понятиях, как добро, зло, справедливость, совесть, душа, грех. Оказывается, с сотрудниками никто никогда на эти темы не говорил. А когда отсутствуют законы совести, удержать человека от преступления невозможно.