Кризис военной мысли
Степан Тюшкевич
Василий Буренок
В мае-июне газета «ВПК» опубликовала цикл статей президента Академии военных наук, генерала армии Махмута Гареева, посвященных широкому кругу проблем военного дела. Однако ряд положений, изложенных в них, вызвал бурную полемику, в которой были высказаны диаметрально противоположные суждения. Предлагаем вниманию читателей два развернутых отклика на выступление Махмута Ахметовича.
С точки зрения Степана Тюшкевича, статья Махмута Гареева «Вырвать ересь с корнем» содержит неоднозначные суждения об объекте и предмете военной науки. С одной стороны, Махмут Ахметович утверждает, что процессы дифференциации и интеграции наук делают необходимым системное рассмотрение различных проблем, но с другой – выступает как догматик, фактически объявляя ересью предложения о создании большой, интегральной, «мегавоенной» науки.
Хорошо зная, как поступали в прошлом с еретиками разнообразные поборники «чистоты учения», признаюсь, что испытываю сложные чувства к подобной лексике. Впрочем, дело не столько в ней, сколько в той разрухе в головах, о которой так ярко писал Михаил Булгаков и плоды которой мы пожинаем сегодня.
Никто не спорит, что войну как сложное и многогранное общественно-политическое явление изучают многие естественные науки и каждая имеет свой предмет исследования. Например, философия рассматривает главным образом философские аспекты происхождения, сущности, характера и содержания войн, выясняет их место в жизни народов и государств, взаимосвязь войны и мира. Со своих позиций войну изучают социология, политология, психология, география, экономика. Но разве из этого следует, что не должно быть науки, занимающейся войной в целом как комплексным явлением? И военная наука – первый и естественный кандидат на эту роль. Другое дело, что не все этого хотят. Однако боязнь брать на себя ответственность в сочетании со стремлением уйти от реальных проблем, скрывая их за ворохом банальностей, это путь в никуда.
Кризис жанра
Сегодня мало кто решится утверждать, что мы имеем сложившуюся научную теорию современной и будущей войны. Разумеется, предположений на этот счет высказывается немало. Но научная теория должна давать целостное, а не фрагментарное представление о закономерностях и существенных связях изучаемой области действительности. Она является формой синтетического знания, когда не только гипотезы, но и открытые с их помощью законы утрачивают свою автономность и становятся элементами единой системы. И вот этого как раз и нет. Почему? Неужели некому решить данную актуальную задачу?
К счастью, это не так. Квалифицированные кадры в стране, безусловно, сохранились, несмотря на многочисленные издержки хаотических реформ в системе военной науки и образования. Преимущественно они сосредоточены в военных НИИ и вузах, но надо вспомнить и негосударственные общественные организации. Например, Академия военных наук, бессменным президентом которой является Махмут Гареев, существует уже без малого 20 лет. Она объединяет в своих рядах многие сотни талантливых ученых из числа как действующих военных, так и офицеров запаса, при этом одно из отделений академии носит название «Общее учение о войне и армии» и занимается соответствующей тематикой. Однако результаты работы пока не впечатляют, что не случайно: отечественная военная наука все еще не вышла из кризиса, в который вступила в конце минувшего века. Причин этому много, выделю лишь основные.
Во-первых, военная наука оказалась почти невостребованной в ходе военных реформ, проводимых в постсоветской России. Отсутствие естественных связей с практикой с неизбежностью вызвало негативный эффект.
Во-вторых, ряд военных теоретиков и деятелей по недомыслию или в силу конъюнктурных соображений отказались от философской составляющей учения о войне и армии (напугала марксистско-ленинская риторика?), а тем самым и от проверенных положений методологии военной науки, игравших в целом позитивную роль в военно-научном познании.
В-третьих, кризисное состояние военной науки возникло и потому, что такой учебной дисциплины не было и нет ни в одном военно-учебном заведении: военными кадрами она целенаправленно и систематически не изучается. К тому же многие ученые – специалисты в области военной теории оказались не у дел в результате непрерывных реорганизаций и сокращений.
Все это вместе взятое отразилось в числе прочего и на понимании содержания военной науки.
Определенная путаница
Сегодня нет единства даже в отношении определения науки о войне.
Судите сами: во 2-м томе Военной энциклопедии говорится: «Военная наука исследует проблемы вооруженной борьбы с учетом зависимости ее хода и исхода от соотношения экономических, морально-политических, научно-технических и военных возможностей воюющих сторон, ее формы, способов подготовки и ведения в стратегическом, оперативном и тактическом масштабах; состав, организацию и техническое оснащение ВС; проблемы воинского обучения и воспитания, подготовки населения и мобилизационных ресурсов к войне; содержание, формы и методы управления (руководства) войсками (силами) в мирное и военное время; взаимосвязь войны и вооруженной борьбы с политикой и экономикой, а также их влияние на политическое и экономическое обеспечение строительства, подготовки и боевого применения ВС».
В труде, изданном ВАГШ, утверждается, что военная наука – это «система знаний о военно-стратегическом характере войны, путях ее предотвращения, подготовке вооруженных сил и страны к отражению агрессии, закономерностях, принципах и способах вооруженной борьбы в защиту нашего государства». Есть и такая позиция: «Военная наука – это система знаний о характере и законах войны, основах военного строительства, путях обеспечения военной безопасности государства и подготовки вооруженных сил к вооруженной борьбе, формах и способах ее ведения» («Военная мысль», 1994, № 9, стр. 39). По мнению некоторых авторов «Военной мысли», «военная наука – сфера человеческой (другой вариант – область исследовательской) деятельности, направленная на познание свойств, отношений, принципов, закономерностей и законов явлений, процессов и предметов войн и военного дела». Другие полагают, что военная наука – это «система знаний о характере, подготовке и ведении вооруженной борьбы, опирающаяся на достижения военно-научной мысли, признанные определенным научным сообществом как основа для дальнейшей практической деятельности». Или что военная наука – это система знаний о войне и военной безопасности в совокупности взаимосвязанных ее составных частей: общей теории, теории военного искусства вооружений, воспитания и т. д.
Есть и иные определения военной науки, но все они мало чем отличаются от уже приведенных. Важно отметить, что практически во всех вариантах присутствует полное или частичное отождествление объекта военной науки и ее предмета. Гареев в этот вопрос ясности не вносит. Впрочем, в качестве предмета военной науки он определенно называет вооруженную борьбу, а далее пишет следующее: «Современная военная наука представляет собой систему знаний о законах и характере войны, подготовке государства к ней, строительстве вооруженных сил и способах ведения вооруженной борьбы.
Иногда ее определяют как науку об искусстве ведения войны. Но военная наука – это область духовного явления, система теоретических знаний о войне. Военное искусство – это сфера практической деятельности, умение применять знания с учетом конкретных условий обстановки, где кроме знаний необходимы еще развитое творческое мышление, высокие организаторские и волевые качества, способные обеспечить проведение в жизнь принятых решений и добиться победы.
При предметной классификации отраслей, осуществляемой в соответствии с познаваемыми закономерностями, военная наука включает следующие теории: общую – общие основы военной науки, военного искусства, строительства ВС, воинского обучения и воспитания, военной экономики и тыла ВС, а также историю войн, военного искусства и вооруженных сил» («ВПК», № 21, 2013).
Ловушки обобщения
Оценивая вышеприведенные суждения, приходишь к определенным выводам.
Утверждение о том, что предметом военной науки является вооруженная борьба, можно, наверное, принять за некий обобщающий образ, уместный в торжественной речи или в художественном произведении. Однако рассматриваемые в статье вопросы, а также значимый статус автора и главное – пафос статьи настоятельно требуют большей точности и определенности.
С позиции научной рациональности правильным является положение о том, что предметом любой науки являются закономерности, качественные параметры, отличительные свойства, характер связей рассматриваемого фрагмента универсума (вещи, явления, процесса, системы и т. д.), то есть объекта научного исследования, которые отражают сущность этого объекта, позволяют делать выводы о его природе и обоснованные предположения (прогноз) в отношении его развития.
Если же не стремиться к научной рациональности, легко впасть в противоречие. И действительно, Гареев в следующем же абзаце оказывается в выстроенной самим ловушке, заявляя, что современная военная наука представляет собой систему знаний о законах и характере войны, подготовке государства к ней, строительстве вооруженных сил. Как видно из текста, это не опечатка, не какая-то оговорка, а позиция автора, согласно которой здравомыслящий человек как бы вынужен поставить знак равенства между «вооруженной борьбой» и «подготовкой государства к войне», «строительством вооруженных сил» и «войной». Между тем любой, даже мало-мальски подготовленный специалист в сфере военной теории или в области военной безопасности вряд ли будет утверждать, что «война» (особое состояние общества) это и есть «вооруженная борьба» (взаимодействие, как правило, войск или вооруженных формирований, призванных силой оружия, тактического и оперативного превосходства, профессиональной подготовки и других компонентов уничтожить противника или вынудить его сдаться).
Не о подобных ли ересях и их носителях говорит Махмут Гареев, заявляя, что они «путают военное дело, военного человека и предмет военной науки». К сказанному следует добавить: с позиции научной рациональности также нельзя согласиться с уважаемым автором и в том, что военная наука включает в себя «историю войн, военного искусства и вооруженных сил». Подавляющая часть научной военной общественности уже давно отказалась от подобных взглядов, справедливо полагая, что теоретическое познание и историческое познание взаимосвязаны, но не отношениями субординации. Поэтому уже не одно столетие существуют как военная наука, так и военная история. И развиваются они относительно самостоятельно, при этом тесно взаимодействуя и обогащая друг друга.
Пути взаимодействия
Содержание и тон статьи «Вырвать ересь с корнем» позволяют говорить о том, что ее автор недооценивает значение и роль философии вообще и ее диалектико-материалистической модели в частности. Таким образом, мы снова имеем дело с фактором – причиной кризиса военной науки. Президент АВН, особенно не вдаваясь в конкретику, завуалированно упрекает военных философов в том, что они не так, как ему хотелось бы, решают отдельные военно-теоретические проблемы. Что ж, имеет право. Но может быть, Гарееву стоило хотя бы попытаться обозначить пути взаимодействия военных теоретиков с военными философами? Убежден, что именно сейчас, в начале третьего тысячелетия в условиях происходящего на наших глазах переформатирования международных отношений для военной науки особое значение приобретает именно философско-методологическое осмысление направлений дальнейшего развития военной теории, а также перспективы складывания постклассической, «мегавоенной» науки.
Очевидно, что адекватное понимание войны, ее причин, характера, содержания непосредственно зависит от степени понимания природы общества, его сущности, мотивов человеческой деятельности. Речь идет не о деталях, оставим их профильным специалистам, но о сути. Философская составляющая военной науки призвана рационально отразить деятельность людей по использованию военных и невоенных средств в ходе вооруженной борьбы и войны в целом в новых исторических условиях, детерминированных и революцией в военном деле, и ядерным противостоянием, и холодной войной, и геополитическими сдвигами, происходящими в мире, и борьбой цивилизаций, и системным кризисом, и очередными переменами в формах и способах ведения войн.
В постсоветской России более рельефно стали проступать дисбаланс и аберрация трех элементов, составляющих духовную сферу общества, – образования, науки и культуры. Это отклонение от нормы в значительной степени объясняется содержанием и первыми результатами соответствующих реформ, которые замышлялись как средство улучшить ситуацию, но пока вызвали обратный эффект. В результате мы имеем дело с многочисленными деформациями интеллектуального, мировоззренческого, морального, духовного характера, причем не только на индивидуальном, но и на групповом уровне. Это явным образом сказывается на военном деле в целом и на военной науке в том числе.
Самостоятельная дисциплина
Что же делать? Можно до бесконечности ждать позитивных перемен сверху, а можно инициировать их снизу. Для начала нужно объединиться, определить приоритеты и сконцентрировать силы на важнейших направлениях. В этом Махмут Гареев абсолютно прав.
Отечественная военная наука призвана в самое ближайшее время предложить пути адекватного решения наиболее острых проблем военного дела. И прежде всего выработать наконец полноценную теорию современной войны, которая, что уже ясно даже обывателю, во многом отличается от своей классической версии.
Автором этой статьи неоднократно предлагалось ввести в ввузах изучение «Основ военной науки» как самостоятельной учебной дисциплины. Соответствующего решения пока нет, поэтому считаю необходимым вновь высказать эту идею. В «Основы» следует включить темы, раскрывающие основные этапы развития отечественной военной науки, ее предмет и структуру, понятия, категории, принципы и методы, направления и школы, теоретические взгляды на войну и мир, армию, военную мощь, на законы войны и вооруженной борьбы, теории управления вооруженными силами, стратегии, оперативного искусства, тактики, воинского обучения и воспитания, вооружения, военной экономики. Этот учебный курс поможет обучающимся более эффективно овладеть военным делом, будет способствовать подготовке высокообразованных, по-настоящему культурных офицеров, а не просто узких специалистов, как это, к сожалению, происходит сегодня.
В связи с этим хочу подчеркнуть: образование и воспитание в системе человеческих ценностей имеют абсолютный характер. Помимо всего прочего, они есть необходимое условие формирования и реализации представления о смысле жизни. Без преодоления ложных смыслов невозможно не то что развитие – само выживание. Это подтверждено всей прошлой историей, а в сжатом, концентрированном виде – победой советского народа в Великой Отечественной войне.
Таковы некоторые соображения по поводу статьи генерала армии Махмута Гареева «Вырвать ересь с корнем». Надеюсь, что полемические моменты моего отклика не помешают читателю увидеть главное: нашу общую заинтересованность в поступательном развитии военной науки и ее эффективном служении военной практике. Пользуясь случаем, хочу особо поблагодарить Махмута Ахметовича Гареева за активную гражданскую позицию, настойчивость и последовательность в отстаивании государственных и общественных интересов.
Степан Тюшкевич,
доктор философских наук, профессор военной истории, заслуженный деятель науки РСФСР, лауреат Государственной премии СССР, генерал-майор, участник Великой Отечественной войны
Ошибка президента
Критические уколы руководителя АВН Махмута Гареева в адрес программно-целевого планирования развития ВВСТ необоснованны
Статья Махмута Ахметовича «Искусство решительных действий» в целом носит обзорный характер и можно было бы не вступать в полемику с автором, но есть в ней одна странная сентенция, являющаяся повторением мысли из его доклада на общем собрании Академии военных наук. Но если мысль повторяется, то это уже не предположение, а убеждение. А поскольку оно ошибочно, но регулярно навязывается слушателям и читателям, то не реагировать на это убеждение нельзя.
Чтобы было понятно, о чем речь, приведу цитату полностью: «Мы уже многие годы говорим о необходимости программно-целевого метода планирования, требования которого на словах декларируются, но на деле не только не реализуются, а просто игнорируются, особенно в области планирования развития вооружения и военной техники. Вместе с тем суровые реалии войны вынудили нас прийти к такой практике принятия решений и планирования в оперативно-стратегической области, где по существу наиболее полно учитывается принцип целевого подхода. Все знают, что при формировании решения на операцию вначале командующий армией (фронтом) вырабатывает замысел (в целом за армию – фронт) и только на основе этого могут определяться задачи подчиненным, приниматься решения командармами, командирами дивизий. Никто не представляет себе дело так, что нужно собрать решения комдивов, сложить их вместе и получить решение командарма. А в области военного строительства, развития вооружений мы годами собираем планы видов ВС, накладываем на них «общую обложку» всех Вооруженных Сил и пытаемся изобразить это как программно-целевое планирование. Общего замысла решения руководства на развитие вооружений практически не существует».
Без всяких обиняков следует заявить – это вопиющая неправда, и самое удивительное, Махмут Гареев об этом знает. А знает по той причине, что входит в состав комиссии по Государственной премии имени Маршала Советского Союза Г. К. Жукова. Так вот решением этой комиссии в 2008 году была присуждена премия коллективу авторов за семитомный военно-научный труд «Теория и практика управления развитием системы вооружения Вооруженных Сил Российской Федерации». Эта работа является изложением наработанной методологии программно-целевого планирования развития вооружения, военной и специальной техники (ВВСТ). Дополнения и изменения этой методологии, обусловленные новыми задачами и факторами, регулярно описываются в новых трудах, издаваемых коллективами авторов 46-го Центрального научно-исследовательского института Минобороны России. Указанный ЦНИИ как раз и является ведущей надвидовой организацией Минобороны, задача которой не просто «собирать планы видов ВС и накладывать на них общую обложку», а обосновывать с системных позиций взаимоувязанный план развития системы вооружения страны – Государственную программу вооружения (ГПВ).
В 2006 году была предпринята попытка распространить методологию программно-целевого планирования, наработанную в военно-технической области, на все сферы военного строительства. Проведена военно-научная конференция, выработаны планы формирования этой методологии применительно к задачам планирования строительства всех видов ВС, родов войск и Вооруженных Сил в целом. Но судя по всему, рвение у организаторов и руководителей этого процесса было таково, что уже с самого начала стало понятно – это непосильная задача. Предусматривалась разработка такого количества планов, что все органы военного управления и научно-исследовательские институты Минобороны обязаны были прекратить другую деятельность и заниматься только этим. Кто должен обеспечивать их системную научную «сшивку» – непонятно. По этой причине идея не была реализована. Возможно, воспоминания о той ситуации и породили у Махмута Гареева критические уколы в адрес программно-целевого планирования развития ВВСТ.
Но еще раз следует заявить: как раз в области программно-целевого планирования никакие вольности по сбору и складыванию в общую обложку мероприятий Госпрограммы вооружения не пройдут. И причина здесь в том, что государство, выделяя огромную сумму денег на ГПВ, нацелило на контроль за ходом ее разработки и реализации значительное количество государственных органов и организаций. В этой работе принимает участие около двух десятков заинтересованных министерств и ведомств, а также более 100 научных организаций МО и ОПК. Общее управление процессом разработки возложено на Военно-промышленную комиссию при правительстве Российской Федерации. Организационные основы управления разработкой Государственной программы вооружения на 2016–2025 годы закреплены специальным документом – Едиными методическими материалами по разработке проекта ГПВ (ЕММ), неотъемлемой частью которых является план-график формирования самой программы. Этот документ утвержден на заседании ВПК 30 января 2013 года.
Разработка ЕММ и план-графика велись в соответствии с действующим в настоящее время постановлением правительства от 30 августа 2007 года № 549 «Об утверждении Правил разработки и выполнения государственных программ вооружения» и во исполнение поручения правительства от 9 июня 2012 года и Плана мероприятий по реализации указа президента России от 7 мая 2012 года № 603 «О реализации планов (программ) строительства и развития Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск, воинских формирований и органов и модернизации оборонно-промышленного комплекса», утвержденного заместителем председателя правительства Дмитрием Рогозиным 9 июня 2012 года. ЕММ и план-график разработаны российским Минобороны совместно с государственными заказчиками Государственной программы вооружения на 2016–2025 годы – МВД, МЧС, ФСБ, ФСО, ФСИН, ФСКН, СВР и Спецстроем России, госкорпорацией «Росатом» и другими участниками формирования данной программы. Эти два документа предназначены для обеспечения своевременной и качественной отработки госзаказчиками и заинтересованными федеральными органами исполнительной власти предложений в проект ГПВ-2025, на основе которых на государственном уровне формируется решение о развитии системы вооружения в рамках ресурсов, выделяемых для обеспечения задач обороны, безопасности и правоохранительной деятельности. ЕММ определяют требования к структуре ГПВ-2025, содержанию, формам документов, срокам их создания, ответственным исполнителям, а также включают, как было отмечено, план-график разработки проекта Госпрограммы вооружения, в состав которого входит перечень мероприятий по его формированию, исполнителей и срок выполнения. Структура ЕММ подчеркивает скрупулезность и детальность проработки этого важнейшего организационно-методического документа программно-целевого планирования развития системы вооружения.
Таким образом, утверждения Махмута Гареева о том, что «общего замысла решения руководства на развитие вооружений практически не существует», лишены всякого основания. Это также подтверждается тем, что при разработке ГПВ учитываются решения, принятые президентом и правительством страны в области военного строительства, а также тем, что замысел формирования ГПВ, разработанный научно-исследовательскими учреждениями Минобороны, рассматривается и утверждается Генеральным штабом (отдельные фрагменты замысла приведены на рисунке 1). Следует отметить, что порядок разработки Государственной программы вооружения в Министерстве обороны России детальнейшим образом изложен в Директиве министра обороны Российской Федерации от 28 марта 2013 года.
Рисунок 1
На государственном уровне, как уже было сказано, общее управление разработкой ГПВ осуществляет Военно-промышленная комиссия при правительстве России (ВПК). При ней создан специальный орган, непосредственно контролирующий ход реализации мероприятий, предусмотренных ЕММ и планом-графиком, – рабочая группа, куда входят представители всех заинтересованных министерств и ведомств.
Научно-технический совет ВПК также самый активный участник научной разработки ГПВ. Практически все мероприятия научно-организационного и научного характера разбираются на заседаниях этого компетентного органа. На базе НТС ВПК на завершающей стадии разработки Госпрограммы вооружения рассматривается ее проект в целом. С учетом того, что в состав НТС ВПК входят самые авторитетные ученые страны, любой огрех в технико-экономическом обосновании ГПВ будет замечен, подвергнут критике и непременно исправлен. Так было при обосновании проекта действующей программы, так делается и будет делаться и на этот раз.
Что касается технико-экономического обоснования, основой которого является методология программно-целевого планирования, то описать его в рамках статьи невозможно. На рисунке 2 приведена упрощенная схема процесса технико-экономического обоснования, где показаны основные блоки исходных данных и порядок их использования. Следует подчеркнуть, что эти блоки разрабатываются Минобороны и Минпромторгом, Федеральной службой по военно-техническому сотрудничеству и другими участниками формирования ГПВ, рассматриваются на заседаниях НТС ВПК и утверждаются на различных уровнях, в том числе и на самом высшем – президентом страны.
Рисунок 2
На этом рисунке в ромбике указано П=В (оценка потребностей и возможностей). Эта краткая запись подразумевает огромную научную работу многих научных коллективов с использованием методологии, разработанной в научно-исследовательских институтах видов ВС и родов войск и на надвидовом уровне. Безусловно, нет смысла в подробном описании содержания этой методологии, следует лишь подчеркнуть, что в ее основе лежат следующие важнейшие принципы:
системность обоснования перспектив развития ВВСТ;
сбалансированность развития системы вооружения;
соответствие боевых возможностей системы вооружения задачам Вооруженных Сил страны;
соответствие количественно-качественных показателей систем вооружения экономическим возможностям страны.
Не лишне будет сказать, что в упомянутой выше Директиве министра обороны Российской Федерации от 28 марта текущего года предусмотрены мероприятия по инвентаризации методической базы, имеющейся в научно-исследовательских организациях Минобороны, с целью оценки готовности к обоснованию проекта ГПВ, определены сроки доработки этой методической базы, оформления и утверждения ее на уровне видов ВС и родов войск и на конечном этапе этой работы представление в декабре 2013 года на утверждение министру обороны.
Процесс обоснования и формирования Государственной программы вооружения весьма объемный и многогранный. Разработка каждого из ее документов (системы исходных данных, основных направлений развития ВВСТ, мероприятий ГПВ) – это серьезный этап анализа, синтеза и критического осмысления перспектив развития системы вооружения ВС РФ как основы обороноспособности нашей страны. Этим и объясняется то высочайшее внимание, которое уделяет руководство государства этому процессу. И утверждать, что столь серьезная государственная задача решается спустя рукава, по меньшей мере опрометчиво.
Василий Буренок,
начальник 46-го ЦНИИ Минобороны России, доктор технических наук, профессор, генерал-майор
Источник: vpk-news
