Смерть из пробирки (Часть 1)
К читателю
Похоже, что вступительное слово к моим публикациям становится неким фирменным знаком. И если ранее оно было небольшой аннотацией статьи, то в данном случае оно будет носить характер предупреждения. Дело в том, что данная статья, очевидно, будет абсолютно неинтересной тем, кто неприязненно и даже воинственно относится к химии (к сожалению, приходилось встречаться и с такими посетителями форума). Она вряд ли сообщит что-нибудь кардинально новое по теме химического оружия (практически все уже сказано) и не претендует на всеохватывающее и исчерпывающее исследование (тогда это была бы диссертация или монография). Это взгляд химика на то, как достижения его любимой науки приносят людям не только блага, но и неисчерпаемые беды.
Если, прочитав до этого места, у читателя не возникло желания покинуть страницу, я предлагаю вместе со мной проследить путь появления, применения и совершенствования одного из самых ужасных средств массового уничтожения — химического оружия.
Для начала предлагаю совершить небольшой экскурс в историю.
Кто и когда впервые додумался пустить на неприятеля тяжелые клубы удушливого дыма, сейчас уже, наверное, узнать не удастся. Но в летописях сохранились обрывочные сведения о том, как подобное оружие время от времени применялось и, увы, порою небезуспешно.
Так, спартанцы (известные затейники) во время осады Платей в 429 г. до н. э. жгли серу, чтобы получить поражающий дыхательные пути сернистый ангидрид. При попутном ветре такое облачко, конечно же, способно было вызвать подлинный фурор в рядах неприятеля.
В благоприятных ситуациях, например, когда противник укрылся в пещере или направляется в осаждаемую крепость свежеотрытым подземным лазом, греки и римляне жгли мокрую солому вперемежку с другими материалами повышенной вонючести. При помощи мехов или в силу естественного течения воздушных потоков удушающее облако попадало в пещеру/подкоп, и тогда кое-кому могло сильно не повезти.
Позднее, с появлением пороха пытались использовать на поле боя бомбы, начиненные смесью из ядов, пороха и смолы. Выпущенные из катапульт, они взрывались от горящего фитиля (прообраза современного дистанционного взрывателя). Взрываясь, бомбы испускали клубы ядовитого дыма над вражескими войсками — ядовитые газы вызывали кровотечения из носоглотки при использовании мышьяка, раздражение на коже, волдыри.
В средневековом Китае была создана бомба из картона, начиненная серой и известью. Во время морского сражения в 1161 году эти бомбы, падая в воду, взрывались с оглушительным грохотом, распространяя в воздухе ядовитый дым. Дым, образовавшийся от контакта воды с известью и серой, вызывал те же последствия, что и современный слезоточивый газ.
В качестве компонентов при создании смесей для снаряжения бомб использовали: горец крючковатый, кротоновое масло, стручки мыльного дерева (для образования дыма), сульфид и окись мышьяка, аконит, тунговое масло, шпанские мушки.
В начале 16 века жители Бразилии пытались бороться с конкистадорами, применяя против них ядовитый дым, получаемый от сжигания красного перца. Этот метод впоследствии неоднократно применялся в ходе восстаний в Латинской Америке.
Однако повышенная «контекстность» подобного оружия, отсутствие противогазов и синтетической химии на долгие века предопределили крайне низкую частоту применения химического оружия [1]. Яды, столь много обещавшие на поле боя, отошли вглубь дворцовых коридоров, став надежным средством решения династических споров и вопросов борьбы за влияние. Как оказалось, надолго, но не навсегда…
Здесь, как мне кажется, необходимо сделать небольшое отступление для того, чтобы ознакомиться с классификацией ВВ.
Даже краткое обращение к спутнику современного школьника — Википедии — показывает, что существует несколько классификаций ОВ, наиболее распространенными из которых являются тактическая и физиологическая.
Тактическая классификация рассматривает такие характеристики, как летучесть (нестойкие, стойкие и ядовито-дымные), воздействие на живую силу противника (смертельные, временно выводящие из строя, раздражающие ("полицейские") и учебные) и время воздействия (быстро- и медленнодействующие).
Но широкому читателю более известна их физиологическая классификация. Она включает следующие классы:
1. Нервно-паралитические ОВ.
2. Общеядовитые ОВ.
3. Кожно-нарывные ОВ.
4. ОВ, раздражающие верхние дыхательные пути (стерниты).
5. Удушающие ОВ.
6. Раздражающие оболочку глаз ОВ (лакриматоры).
7. Психохимические ОВ.
Есть еще одна классификация, которая наиболее популярна в среде химиков. Она основана на действующем начале ОВ и делит их в зависимости от их принадлежности к определенным классам химических соединений на следующие группы (приведено по классификации В.А. Александрова (1969 г.) и З. Франке (1973 г.) [4]):
1. Фосфорорганические (табун, зарин, зоман, Vx-газы).
2. Мышьяксодержащие (люизит, адамсит, дифенилхлорарсин).
3. Галоидированные алканы и их производные.
4. Галоидированные сульфиды (иприт, его аналоги и гомологи).
5. Галоидированные амины (трихлортриэтиламин — азотистый иприт, его аналоги и гомологи).
6. Галоидированные кислоты и их производные (хлорацетофенон и др.).
7. Производные угольной кислоты (фосген, дифосген).
8. Нитрилы (синильная кислота, хлорциан).
9. Производные бензиловой кислоты (BZ).
Другие классификации уважаемые читатели могут найти в соответствующей литературе, в данном же исследовании автор будет придерживаться в основном третьей классификации, что, в общем-то, понятно.
Даже без приведения формул указанных веществ (а автор дает слово, что будет стараться, как и ранее, по минимуму использовать специфические знания) становится понятно, что химическое оружие — роскошь, которую могут себе позволить страны с развитой химической промышленностью. Таковыми на начало ХХ века были Германия, Англия и Франция. Практически все применявшиеся (и не применявшиеся тоже) ОВ были разработаны в этих странах еще в XVIII и XIX веках: хлор (1774 г.), синильная кислота (1782 г.), фосген (1811 г.), иприт (1822 г., 1859 г.), дифосген (1847 г.), хлорпикрин (1848 г.) и другие их смертоносные собратья. Уже во второй половине XIX века появились и первые снаряды с ОВ [2].
Снаряд Джона Даугта должен был состоять из двух секций: расположенной в головной части снаряда секции А, включающей взрывчатое вещество; и следующей за ней секции В, заполненной жидким хлором. В 1862 году, во время Гражданской войны в США, Дж. Даугт направил письмо военному секретарю Э. Стентону, в котором предложил применить против южан снаряды, заполненные жидким хлором. Предложенная им конструкция снаряда мало отличается от использованных в годы Первой мировой войны.
Во время Крымской войны в мае 1854 года английские и французские корабли обстреляли Одессу «вонючими бомбами», содержащими какое-то ядовитое вещество. При попытке вскрыть одну из таких бомб отравления получили адмирал В.А. Корнилов и канонир. В августе 1855 года английское правительство одобрило проект инженера Д'Эндональда, заключавшийся в использовании сернистого газа против гарнизона Севастополя. Сэр Лион Плейфэр предложил британскому военному министерству использовать для обстрела укреплений Севастополя снаряды, наполненные синильной кислотой. Оба проекта так и не были реализованы, но, вероятнее всего, не из соображений гуманности, а по техническим причинам.
Подобные «цивилизованные» методы ведения войны, применяемые «просвещенной Европой» против «азиатских варваров», естественно, не прошли мимо внимания русских военных инженеров. В конце 50-х гг. XIX века Главный артиллерийский комитет (ГАУ) предложил ввести в боекомплект «единорогов» бомбы, начиненные ОВ. Для однопудовых (196-мм) крепостных единорогов была изготовлена опытная серия бомб, снаряженных цианистым какодилом. На испытаниях подрыв таких бомб осуществлялся в открытом деревянном срубе. В сруб поместили дюжину кошек, защитив их от осколков снаряда. Через сутки после взрыва к срубу подошли члены специальной комиссии ГАУ. Все кошки неподвижно валялись на полу, глаза их сильно слезились, но ни одна кошка не погибла. По этому поводу генерал-адъютант А.А. Баранцов отправил доклад царю, в котором заявил, что применение артиллерийских снарядов с ОВ в настоящем и будущем полностью исключено.
Столь мизерное влияние ОВ на военные действия вновь оттеснили их с поля боя в тень, но на этот раз на страницы фантастических романов. Ведущие фантасты того времени, такие как Верн и Уэллс, нет-нет, а упоминали их в описаниях жутких изобретений придуманных ими злодеев или инопланетян.
Не известно, какова была бы дальнейшая судьба химического оружия, если бы в ходе начавшейся в 1914 году мировой бойни рано или поздно не возникла ситуация, которую Эрих Мария Ремарк много позже охарактеризовал знаменитой фразой: «На Западном фронте без перемен».
Если выйти на улицу и навскидку спросить двадцать человек, кто, когда и где первым применил химическое оружие, то, думаю, девятнадцать из них скажут, что это были немцы. Человек пятнадцать скажут, что это было во время Первой мировой войны, и, наверное, не более двух-трех знатоков (или историков, или просто интересующихся военной тематикой) скажут, что это было на реке Ипр в Бельгии. Признаюсь, до недавнего времени, и я считал именно так. Но, как оказалось, это не совсем соответствует истине. Германии принадлежала не инициатива, а лидерство в применении ОВ.
Идея химической войны «лежала на поверхности» военных стратегий того времени. Еще в ходе боев Русско-японской войны было замечено, что в результате обстрелов японскими снарядами, в которых в качестве взрывчатого вещества использовалась «шимоза», большое количество бойцов теряло боеспособность из-за тяжелых отравлений. Отмечались случаи отравления артиллеристов продуктами горения порохового заряда и в наглухо закрытых орудийных башнях броненосцев. После окончания войны на Дальнем Востоке в Великобритании, Франции и Германии начали проводить эксперименты по поиску ОВ, выводящих из строя живую силу противника. К началу Первой мировой войны в арсеналах всех противоборствующих сторон (кроме России) было что-то из военной химии.
Первенцами применения «химии» на поле боя в ХХ веке стали союзники по Антанте, а именно французы. Правда, использовались препараты не со слезоточивым, а не со смертельным действием. В августе 1914 года французские части применили гранаты, снаряженные этилбромацетатом.
Французская ружейная химическая граната
Однако его запасы у союзников быстро закончились, а синтез новых порций требовал времени и представлял собой довольно недешевое занятие. Поэтому его заменили другим сходным и более простым в плане синтеза аналогом — хлорацетоном.
Немцы не остались в долгу, тем более, что у них под рукой оказалась экспериментальная партия снарядов «№2», представлявших собой шрапнельные снаряды, кроме выбрасывающего порохового заряда содержавшие некоторое количество двойной соли дианизидина, в которую запрессовывались сферические пули.
Уже 27 октября того же года уже французы попробовали на себе продукцию немецких химиков, однако достигнутая концентрация была настолько мала, что была едва заметна. Но дело было сделано: джинн химической войны был выпущен из бутылки, затолкать в которую его до самого конца войны так и не смогли.
До января 1915 года обе воюющие стороны продолжали применение лакриматоров. Зимой французы применили осколочно-химические снаряды, снаряженные смесью четыреххлористого углерода с сероуглеродом, правда, без особого успеха. 31 января 1915 г. немцы испытали на русском фронте под Болимовом 155-мм гаубичный снаряд «Т» («T-Stoff») с сильным бризантным действием, содержащий около 3 кг мощного лакриматора ксилилбромида. Из-за малой летучести ОВ при низкой температуре применение таких снарядов против русских войск оказалось не эффективным.
Англичане тоже не стояли в стороне от создания новых средств истребления себе подобных. Британские химики из Imperial College уже к концу 1914 года исследовали около 50 токсичных веществ и пришли к выводу о возможности боевого применения этилиодацетата — лакриматора, обладающего еще и удушающим действием. В марте 1915 г. на британских полигонах проходили испытания несколько образцов химических боеприпасов. Среди них граната, снаряженная этилиодацетоном (британцы называли ее «оловянный джем»); и 4,5-дюймовый гаубичный снаряд, способный переводить этилиодацетон в туман. Испытания были признаны успешными. Эту гранату и снаряд британцы использовали до конца войны.
Дезинфекция по-немецки. В конце января 1915 года Германия применила первое по-настоящему ОТРАВЛЯЮЩЕЕ вещество. В канун нового года директор Физико-химического института им. Кайзера Вильгельма Фриц Габер предложил германскому командованию оригинальное решение проблемы нехватки корпусов артиллерийских снарядов для снаряжения ОВ: проводить пуски хлора непосредственно из газовых баллонов. Аргументация такого решения была иезуитски проста и по-немецки логична: раз французы уже применяют ружейные гранаты с раздражающим веществом, то и использование немцами дезинфицирующего вещества хлора нельзя будет считать нарушением Гаагского соглашения. Так началась подготовка к операции под кодовым названием «Дезинфекция», тем более, что хлор являлся побочным продуктом промышленного производства красителей и на складах концернов BASF, «Хехст» и «Байер» его было предостаточно.
Ипр, 22 апреля 1915 г. Картина канадского художника Артуна Нантеля (Arthur Nantel). Процесс пошел… (Скорее всего, художником изображены позиции канадской дивизии генерала Альдерсона, расположенные вдоль дороги на С.-Жульен)
…Вечером 21 апреля пришла долгожданная почта, и окопы англо-французских союзников оживились: послышались возгласы удивления, облегчения, радости; вздохи досады. Рыжий Патрик долго перечитывал письмо от Джейн. Стемнело, и Патрик так и заснул с письмом в руке невдалеке от линии окопов. Наступало утро 22 апреля 1915 года…
…Под покровом темноты из глубокого немецкого тыла к передовой были тайно доставлены 5730 стальных баллонов серо-зеленого цвета. В тишине их разнесли вдоль фронта на протяжении почти восьми километров. Убедившись, что ветер дует в сторону английских траншей, открыли вентили. Раздалось негромкое шипение, и из баллонов медленно потек бледно-зеленый газ. Низко стелясь по земле, тяжелое облако поползло к окопам противника…
А Патрику снилось, как его любимая Джейн летит к нему прямо по воздуху, через окопы, на большом желто-зеленом облаке. Вдруг он заметил, что у неё какие-то странные желто-зеленые ногти, длинные и острые, как спицы. Вот они становятся все длиннее, впиваются Патрику в горло, грудь…
Патрик проснулся, вскочил на ноги, но сон почему-то не желал отпускать его. Дышать было нечем. Грудь и горло жгло, как огнем. Вокруг стояла странная дымка. Со стороны германских окопов ползли клубы тяжелого желто-зеленого тумана. Они скапливались в низинах, стекали в окопы, откуда доносились стоны и хрипы.
…Слово «хлор» Патрик впервые услышал уже в лазарете. Тогда же он узнал, что после хлорной атаки выжили только двое — он да ротный любимец кот Блэки, которого потом долго выманивали с дерева (вернее, того, что осталось от него — почерневшего ствола без единого листочка) куском печенки. Вытащивший Патрика санитар рассказал ему, как удушливый газ заполнял траншеи, заползал в блиндажи и землянки, убивал спящих, ничего не подозревающих солдат. Никакая защита не помогала. Люди задыхались, корчились в судорогах и замертво падали на землю. Пятнадцать тысяч человек вышли из строя за несколько минут, из них пять тысяч погибли сразу…
…Через несколько недель на залитый дождем перрон вокзала Виктория сошел сутулый седой человек. Женщина в легком плаще и с зонтиком в руках бросилась к нему. Он закашлялся.
— Патрик! Ты простудился?..
— Нет, Джейн. Это хлор.
Применение хлора не осталось незамеченным, и Британия разразилась «праведным негодованием» — словами генерал-лейтенанта Фергюсона, который назвал поведение Германии трусостью: «Однако если британцы хотят выиграть эту войну, они должны уничтожать врага, и если он действует нечестно, то отчего нам не воспользоваться его способом». Прекрасный образчик справедливости по-британски!
Обычно британские словеса используются исключительно для наведения плотного дипломатического тумана, традиционно скрывающего стремление Альбиона к загребанию жара чужими руками. Однако в данном случае речь шла о собственных интересах, и они не разошлись с делом: 25 сентября 1915 года в битве при Лоосе англичане сами применили хлор.
Но эта попытка обернулась против самих англичан. Успех применения хлора в то время целиком зависел от направления и силы ветра. Но кто знал, что в тот день ветер будет более переменчив, чем поведение кокетки на королевском балу. Сначала он дул в сторону германских окопов, но вскоре, переместив ядовитое облако на небольшое расстояние, почти полностью стих. Солдаты обеих армий с замиранием сердца следили за зловеще колыхавшейся в небольшой низинке буро-зеленой смертью, неподвижность которой только и сдерживала их от панического бегства. Но, как известно, не всякое равновесие бывает устойчивым: внезапный сильный и длительный порыв ветра стремительно понес выпущенный из 5100 баллонов хлор к родным пенатам, выгоняя солдат из окопов под огонь немецких пулеметов и минометов.
Очевидно, эта катастрофа стала причиной поиска альтернативы хлору, тем более, что боевая эффективность его применения намного превосходила психологическую: процент погибших составлял около 4% от общего числа пораженных (правда, большинство остальных оставались навеки инвалидами с обожженными легкими).
Недостатки хлора были преодолены с введением фосгена, промышленный синтез которого был разработан группой французских химиков под руководством Виктора Гриньяра и впервые использован Францией в 1915 году. Бесцветный газ с запахом заплесневелого сена было труднее обнаружить, чем хлор, что сделало его более эффективным оружием. Фосген использовался в чистом виде, но чаще в смеси с хлором — для увеличения мобильности более плотного фосгена. Союзники называли эту смесь «Белая звезда», так как снаряды с вышеозначенной смесью маркировались белой звездой.
Впервые его применили французы 21 февраля 1916 года в боях под Верденом с помощью 75-миллиметровых снарядов. Вследствие низкой температуры кипения фосген быстро испаряется и после разрыва снаряда за несколько секунд создает облако со смертельной концентрацией газа, задерживающееся у поверхности земли. По ядовитому действию превосходит синильную кислоту. При больших концентрациях газа смерть фосгеноотравленных (был тогда такой термин) наступает через несколько часов. С применением французами фосгена химическая война претерпела качественное изменение: теперь она велась не для временного выведения из строя солдат противника, а для их уничтожения непосредственно на поле боя. Фосген в смеси с хлором оказался очень удобным и для газобаллонных нападений.
Газовые баллоны со специальной «газовой арматурой» (А. Газовый баллон: 1 — баллон с отравляющим веществом; 2 — сжатый воздух; 3 — сифонная трубка; 4 — вентиль; 5 — штуцер; 6 — колпак; 7 — резиновый шланг; 8 — распылитель; 9 — накидная гайка. Б. Английский газовый баллон, предназначенный для снаряжения смесью хлора и фосгена)
Франция начала массовый выпуск артиллерийских снарядов, начиненных фосгеном. Применять их было много проще, чем тягаться с баллонами, и только в один день артподготовки под Верденом германская артиллерия выпустила 120 000 химических снарядов! Впрочем, химический заряд стандартного снаряда был невелик, поэтому весь 1916 год газобаллонный способ все ещё преобладал на фронтах химической войны.
Впечатленные действием французских фосгеновых снарядов, немцы пошли дальше. Они стали снаряжать свои химические снаряды дифосгеном. Его отравляющее действие аналогично тому, что оказывает фосген. Однако его пары в 7 раз тяжелее воздуха, поэтому для газобаллонных пусков он не подходил. Но после доставки к цели химическими снарядами он дольше фосгена сохранял свое поражающее и сковывающее действие на местности. Дифосген не имеет запаха и почти не обладает раздражающим действием, поэтому солдаты противника всегда с опозданием надевали противогазы. Потери от таких боеприпасов, маркированных зеленым крестом, оказались значительными.
Уже через три месяца (19 мая 1916 г.) в боях у Шитанкура немцы более чем успешно ответили на фосгеновые снаряды французов, снарядами с дифосгеном в смеси с хлорпикрином, который является ОВ двойного действия: удушающего и слезоточивого.
В общем, стремление выжать как можно больше смертоносной силы приводило к появлению того, что можно назвать смесевыми ОВ: несуществующим, но широко применявшимся классом отравляющих веществ, представлявших смесь самых разных ядов. Логика такого применения ОВ была достаточно понятной: при заранее неизвестных природных условиях (а эффективность применения первых ОВ сильно от них зависела) что-то должно точно сработать.
Прекрасна и величественна земля Белоруссии. Спокойные тенистые дубравы, тихие прозрачные речушки, маленькие озерца и болотца, приветливые трудолюбивые люди… Кажется, сама природа опустила на грешную землю один из кусочков рая, призванного для отдохновения души.
Наверное, эта идиллия и была тем Эльдорадо, привлекавшем толпы и полчища завоевателей, мечтавших наложить свою закованную в железную перчатку руку на этот райский уголок. Но не всё так просто в этом мире. В один момент заросли леса могут огласиться звуками уничтожающих залпов, прозрачная вода озера могла в одночасье превратиться в бездонную трясину, а приветливый крестьянин мог оставить свой плуг и стать непреклонным защитником Отечества. Века, приносившие на западные русские земли войны, создали особую атмосферу героизма и любви к Родине, о которые неоднократно разбивались бронированные полчища как далекого, так и недавнего прошлого. Так было и в теперь уже таком далеком и невообразимо близком 1915 году, когда 6 августа в 4 часа утра (и кто скажет после этого, что история не повторяется, пусть даже в этих зловещих совпадениях!) под прикрытием артиллерийского обстрела на защитников крепости Осовец поползли удушливые облака смеси хлора с бромом…
Описывать то, что произошло в то августовское утро, я не буду. Не только потому, что горло сдавливает ком, а на глаза наворачиваются слезы (не пустые слезки кисейной барышни, а жгучие и горькие слезы сопереживания героям и той войны тоже), но еще и потому, что гораздо лучше меня это сделано одним Владимиром Вороновым («Русские не сдаются», http://topwar.ru/569-ataka-mertvecov.html)), а также Варей Стрижак, которая сняла видеоролик «Атака мертвецов» (http://warfiles.ru/show-65067-varya-strizhak-ataka-mertvecov-ili-russkie-ne-sdayutsya.html).
А вот то, что было дальше, заслуживает особого внимания: пришло время рассказать о том, как Николай Дмитриевич Зелинский солдат спасал.
Вечное противоборство щита и меча многие тысячелетия присутствует в военном деле, и появление нового оружия, считавшегося его создателями неотразимым, абсолютным, вызывает скорое рождение защиты от него. Сначала рождаются много идей, подчас абсурдных, но нередкие из них впоследствии переживают период поисков и становятся решением проблемы. Так получилось и с ядовитыми газами. А человеком, спасшим жизнь миллионам солдат, стал русский химик-органик Николай Дмитриевич Зелинский. Но дорога к спасению была не простой и не очевидной.
Начала с хлором боролись, используя его, хоть и не очень большую, но заметную способность растворяться в воде. Кусок обычной ткани, смоченный водой, хоть и ненамного, но все же давал возможность защитить легкие, пока солдат не выбирался из очага поражения. Вскоре оказалось, что содержащаяся в моче мочевина еще более активно связывает свободный хлор, что было более чем удобно (в смысле готовности к применению, а не по остальным параметрам этого способа защиты, о которых я умолчу).
H2N-CO-NH2 Cl2 = ClHN-CO-NH2 HCl
H2N-CO-NH2 2 Cl2 = ClHN-CO-NHCl 2 HCl
Образующийся при этом хлороводород связывался той же мочевиной:
H2N-CO-NH2 2 HCl = Cl[H3N-CO-NH3]Cl
Кроме некоторых очевидных неудобств этого метода, надо отметить его невысокую эффективность: содержание мочевины в моче не так уж и велико.
Первой химической защитой от хлора стал гипосульфит натрия Na2S2O3, который довольно эффективно связывает хлор:
Na2S2O3 3 Cl2 6 NaOH = 6 NaCl SO2 Na2SO4 3 H2O
Но при этом выделяется сернистый газ SO2, который действует на легкие мало чем лучше самого хлора (как тут не вспомнить античность). Тогда в состав повязок стали вводить дополнительную щелочь, позднее — уротропин (будучи одним из близких родственников аммиака и мочевины, он так же связывал хлор) и глицерин (чтобы состав не высыхал).
Мокрые марлевые «маски-рыльца» десятков разных типов наводнили армию, но толку от них было чуть: защитное действие таких масок было ничтожным, число отравленных во время газовых атак не уменьшалось.
Делались попытки изобретения и сухих смесей. Один из таких противогазов, заполненных натронной известью — смесью сухих СaO и NaOH — даже рекламировался как последнее слово техники. Но вот выписка из протокола испытаний этого противогаза:
«Судя по опыту комиссии, противогаз достаточен, чтобы очистить вдыхаемый воздух от примеси 0,15% ядовитых газов… а следовательно, он и другие, приготовленные таким способом, совершенно не пригодны для массового и длительного пользования».
И этих бесполезных приборов поступило в русскую армию более 3,5 млн. штук. Объяснялась эта глупость очень просто: поставками противогазов в армию занимался один из родственников царя — герцог Ойленгбургский, который кроме громкого титула за плечами не имел ровным счетом ничего…
Решение проблемы пришло с другой стороны. В начале лета 1915 года в Петрограде в лаборатории Министерства финансов работал выдающийся русских химик Николай Дмитриевич Зелинский. Среди прочего ему приходилось заниматься и очисткой спирта активированным березовым углем по технологии Т. Ловица. Вот что писал сам Николай Дмитриевич в своем дневнике:
«В начале лета 1915 года санитарно-техническом отделе несколько раз рассматривался вопрос о газовых атаках неприятеля и мерах борьбы с ними. Количество пораженных и те методы, которыми солдаты пытались спастись от ядов, произвели на меня ужасное впечатление. Стало ясно, что методы химического поглощения хлора и его соединений абсолютно бесполезны…»
А помог случай. Проводя очередную пробу на чистоту новой партии спирта, Николай Дмитриевич подумал: ведь если уголь поглощает из воды и водных растворов самые разные примеси, то хлор и его соединения должен поглощать и подавно! Прирожденный экспериментатор, Зелинский решил проверить это предположение немедленно. Он взял носовой платок, насыпал на него слой угля и сделал простейшую повязку. Затем в большой сосуд насыпал магнезии, залил ее соляной кислотой, закрыл нос и рот своей повязкой и наклонился над горловиной сосуда… Хлор не действовал!
Ну что ж, принцип найден. Теперь дело за конструкцией. Николай Дмитриевич долго размышлял над конструкцией, которая могла бы не только обеспечить надежную защиту, но была бы практичной и неприхотливой в полевых условиях. И вдруг как гром среди ясного неба известие о газовой атаке под Осовцом. Зелинский просто потерял сон и аппетит, но дело не двигалось с мертвой точки.
Здесь пришло время познакомить читателей с новым участником той гонки со смертью: талантливым конструктором, инженером-технологом завода «Треугольник» М.И. Куммантом, сконструировавшим оригинальную маску для противогаза. Так появилась новая модель — противогаз Зелинского-Кумманта. Первые образцы противогаза испытывались в пустой комнате, где сжигали серу. Зелинский с удовлетворением записал в своем дневнике:
«…в такой совершенно невыносимой атмосфере, дыша через маску, можно было оставаться свыше получаса, не испытывая никаких неприятных ощущений».
Н.Д. Зелинский со своими коллегами. Слева направо: второй — В.С. Садиков, третий — Н.Д. Зелинский, четвертый — М.И. Куммант
О новой разработке сразу доложили и военному министру, и представителям союзников. Для сравнительных испытаний назначили специальную комиссию.
На полигон под Петроградом пригнали несколько специальных вагонов, заполнили их хлором. В них вошли солдаты-добровольцы в противогазах разных конструкций. По условию, они должны были обеспечить безопасность солдат не менее одного часа. Но уже через десять минут из вагона выскочил первый экспериментатор: его противогаз не выдержал. Еще несколько минут — и выскочил другой, затем третий, после него еще несколько.
Николай Дмитриевич очень волновался, каждый раз подбегал проверить, чей противогаз отказал, и каждый раз облегченно вздыхал — не его. Не прошло и сорока минут, как все испытатели стояли на свежем воздухе и глубоко дышали, проветривая легкие. Но вот вышел и солдат с противогазом Зелинского. Снял маску, глаза красные, слезятся… Союзники, несколько приунывшие, обрадовались — и у русских все не так просто и гладко. Но оказалось, противогаз не причем — стекло на маске отскочило. И тут Николай Дмитриевич, не долго думая, отвинчивает коробку, прилаживает к ней другую маску — и в вагон! А там — его ассистент Сергей Степанов, незаметно с солдатами прошедший в вагон с хлором. Сидит, улыбается и через маску кричит:
— Николай Дмитриевич, можно еще час сидеть!
Так они вдвоем почти три часа в хлорном вагоне и просидели. И вышли не потому, что противогаз сдал, а просто сидеть без дела надоело.
На следующий день проводили другое испытание. На этот раз солдаты должны были не просто сидеть, а выполнять боевые упражнения с оружием. Тут уж вообще только противогаз Зелинского и выдержал.
Успех первого испытания был настолько ошеломляющим, что на этот раз на полигон приехал сам император. Николай II провел на испытательной площадке целый день, внимательно наблюдая за ходом проверок. А после этого сам поблагодарил Зелинского и пожал ему руку. Правда, это была вся высочайшая благодарность. Впрочем, Николай Дмитриевич ничего для себя и не просил, ведь работал он не ради наград, а для спасения жизней тысяч солдат. Противогаз Зелинского — Кумманта был принят на вооружение русской армии и успешно выдержал испытание летом 1916 года во время газовой атаки под Сморгонью. Он использовался не только в России, но и в армиях стран Антанты, а всего в 1916—1917 годах Россия произвела более 11 млн. штук этих противогазов.
(Более подробно описать историю развития СИЗ в рамках этой публикации не представляется возможным, тем более что один из форумчан, уважаемый Алексей «АлНиколаич» высказал желание осветить этот вопрос, чего и будем ожидать с большим нетерпением.)
Николай Дмитриевич Зелинский (а) и его детище — противогаз (б) с коробкой, заполненной активированным углем
Справедливости ради надо сказать, что награду Николай Дмитриевич все же получил, но уже в другое время и от другого правительства: в 1945 году за выдающие заслуги в развитии химии Николаю Дмитриевичу Зелинскому было присвоено звание Героя Социалистического труда. За свою восьмидесятилетнюю научную жизнь он был удостоен четырех Государственных премий и трех орденов Ленина. Но это уже совсем другая история…
Продолжение слдетует
Источник: topwar.ru
