Творцы паритета
Весной 2014 года исполняется 55 лет со дня образования в составе КБ-11 – старейшего и крупнейшего ядерного оружейного центра России, отдельного конструкторского бюро № 1 по разработке зарядов. Ныне зарядное КБ-1 – один из ведущих коллективов Российского федерального ядерного центра, Всероссийского НИИ экспериментальной физики в Сарове («Арзамас-16»). У зарядчиков Сарова – славная история, масштабные современные задачи и свои проблемы, решать которые необходимо сообща…
ОТ ЗАРЯДА «МИМОЗЫ» К ЗАРЯДУ «БУЛЫЖНИКУ»
История развития конструкторской составляющей ядерной оружейной работы логично вытекает из тех новых оборонных задач, которые сформировались к концу 40-х годов, когда Россия стала ядерной. От первых, весьма чувствительных к внешним воздействиям конструкций зарядов к конструкциям, по которым, образно говоря, можно бить кувалдой без опасения нештатного срабатывания – вот тот путь, который прошли конструкторы-зарядчики «Арзамаса-16» за более чем полвека своей работы.
Однако в своей основе их задачи, с годами углубляясь и расширяясь, остались теми же, что и при основании КБ. Это конструкторская разработка ядерных и термоядерных зарядов для отечественных систем ядерных вооружений, включая лабораторно-конструкторскую и полигонную отработку, и авторское сопровождение при серийном производстве и войсковой эксплуатации на всех этапах жизненного цикла.
Постановление Совета министров СССР от 9 апреля 1946 года положило начало Конструкторскому бюро № 11 – научно-исследовательскому и конструкторскому комплексу с опытным заводом для разработки конструкции и обеспечения испытания атомной бомбы. Начальником КБ-11 был назначен генерал Павел Михайлович Зернов, главным конструктором – профессор Юлий Борисович Харитон. Подобных комплексных организаций в стране до этого не было.
29 августа 1949 года прошло успешное испытание советской атомной бомбы РДС-1. Атомная монополия США была ликвидирована, и теперь надо было развивать успех – у физиков имелись оригинальные идеи по совершенствованию оружия, однако они были и у конструкторов. При этом опыт первых работ показал, что необходимы новые формы взаимоотношений между учеными, которые выступали как участники всех этапов работы от научного замысла до конкретного изделия, и конструкторами-зарядчиками. Через конструкторов протягивалась и связь ученых с производством.
В новое дело с самого его начала пришли опытные, талантливые конструкторы, уже зарекомендовавшие себя в иных областях инженерной деятельности. Будущий трижды Герой Социалистического Труда Николай Леонидович Духов был известным конструктором тяжелого танка «ИС», будущий Герой Социалистического Труда Владимир Федорович Гречишников тоже всю войну проработал в «Танкограде». Николай Александрович Терлецкий, награжденный после испытания РДС-1 орденом Ленина и удостоенный звания лауреата Сталинской премии, позднее получил еще два ордена Ленина и еще дважды стал лауреатом Сталинской премии, но первый свой скромный орден Красной Звезды получил в 1944 году за оружейные работы времен войны…
Каждый из «отцов-основателей» вносил свое в формирование общего стиля и организационно-психологических принципов конструкторской разработки зарядов. И если в начальный период ведущую роль в формировании облика заряда играли физики-теоретики, то со временем эти вопросы стали переходить в руки конструкторов. Показательно, что именно такой поворот дел предвидел выдающийся физик-оружейник трижды Герой Социалистического Труда Андрей Дмитриевич Сахаров.
К 1955 году период начальных «бури и натиска» в ядерной оружейной работе завершился, страна и ее главные оружейники смогли вздохнуть чуть свободнее. Еще недавно один из руководителей Первого Главного управления при Совете министров СССР Авраамий Павлович Завенягин говорил: «Надо спешить. Иначе нас закидают бомбами, сомнут». А к 1955 году способность России на ядерный ответ потенциальному агрессору уже ни у кого не вызывала сомнений.
Были уже разработаны первые серийные ядерные заряды, в жаргоне оружейников появилось ласковое имя «Татьяна» – так между собой называли тактическую авиационную бомбу, пошедшую на вооружение в войска. Прошло успешное испытание первого советского термоядерного заряда РДС-6с.
В 1953 году начались работы по заряду РДС-9 для ядерного боевого оснащения систем оружия советского Военно-морского флота. Заряд испытали в составе зарядного отделения торпеды в подводном положении на глубине 12 метров в районе Новой Земли 21 сентября 1955 года. При проведении испытаний подопытные корабли, расположенные на различном расстоянии от подрываемой торпеды, были в той или иной степени повреждены, а эскадронный миноносец «Реут», отстоящий от эпицентра взрыва на 250 м, затонул, получив большое разрушение корпуса в средней части. Так была создана первая в стране торпеда с атомным зарядом.
На основе заряда РДС-9 разрабатывалась и боевая часть зенитной управляемой ракеты ЗУР-215. После успешных испытаний на зенитном полигоне 19 января 1957 года боевая часть была передана на вооружение. Пуск ЗУР и активный взрыв ядерного заряда явились заключительным этапом государственных летных испытаний. В результате два управляемых по радио самолета-мишени Ил-28, находящиеся на расстоянии примерно 600–1000 м от эпицентра, были уничтожены. РДС-9 находился также на вооружении тактических ракет «Марс» и «Луна».
Особое место в истории зарядчиков Сарова заняла разработка заряда для нашей первой межконтинентальной баллистической ракеты – знаменитой королевской Р-7, «семерки». Эта эпопея заслуживает не только отдельной статьи, но и целой книги о том, как «притирались» друг к другу «харитоны» и «королевцы»…
И перечисленное лишь часть того, что было сделано тогда в Сарове. При этом новые заряды становились все более неприхотливыми, все более безопасными и все более совершенными. Можно сказать, что заряд «мимозу» сменил заряд «булыжник».
НОВЫЕ ЗАДАЧИ – ОТДЕЛЬНОЕ КБ
Задачи усложнялись, номенклатура вооружений росла и стало ясно, что произошло становление новой области инженерной деятельности в стране – зарядостроения. Потребовались новые кадры для только возникавших направлений конструирования, для лабораторной и полигонной отработки и испытаний зарядов. Потребовались также новые методы конструирования, новые методики испытаний и исследования конструкций, увязка характеристик зарядов и их носителей, новые технологии и оборудование.
В 1959 году в КБ-11 образовались два отдельных конструкторских бюро – по зарядам и по боевым частям, главным конструктором по зарядам был назначен 38-летний Герой Социалистического Труда Евгений Аркадьевич Негин (1921–1998) – будущий академик, а его первым заместителем – 42-летний Герой Социалистического Труда профессор Давид Абрамович Фишман.
Затем в 90-е и нулевые годы им на смену пришли лауреат Ленинской и Государственной премии СССР, заслуженный конструктор РФ, член-корреспондент РАРАН Станислав Николаевич Воронин и лауреат Государственных премий СССР и РФ, заслуженный конструктор РФ Евгений Дмитриевич Яковлев.
В настоящее время КБ руководит заслуженный конструктор РФ Виктор Юлианович Вережанский.
За более чем полвека в зарядном КБ Российского федерального ядерного центра, Всероссийского НИИ экспериментальной физики (РФЯЦ ВНИИЭФ), были разработаны сотни экспериментальных и десятки серийных ядерных и термоядерных зарядов. Многие из них стоят на вооружении и по сей день. Однако о современной работе конструкторов ядерных зарядов нельзя рассказать подробно. Очень уж деликатное это дело – информация о ядерной оружейной сфере, особенно о разработках непосредственно ядерных зарядов.
Даже ближайшие соратники зарядчиков по ядерной оружейной работе, разработчики ядерных боевых частей, работающие с ними в одних и тех же стенах одного и того же ядерного центра, далеко не сразу узнают в деталях, что же они размещают в своих боевых частях.
Разработчику боевой части надо проработать немало лет, достичь такого положения в своей профессии, когда тебя приглашают на большие научно-технические советы всего института, проходящие под высоким грифом, чтобы получить возможность увидеть подробные конструкторские схемы, разрезы и чертежи ядерного или термоядерного заряда. Да и то многие нюансы останутся для него неизвестными – их знают только те, кто конструирует заряды и проводит их лабораторно-конструкторскую отработку.
Сегодня в открытых музеях ядерного оружия (их в России всего два – в двух ядерных оружейных центрах) можно увидеть реальные ядерные боевые части и составить хотя бы внешнее представление о них. Однако ни в одном музее ядерного оружия вы не увидите ни одного «голого» ядерного заряда, кроме самого первого, безнадежно устаревшего уже в первые годы ядерной зарядной работы. Имеется в виду тот первый советский заряд РДС-1, который был испытан в СССР на Семипалатинском полигоне 29 августа 1949 года и ныне экспонируется в музее РФЯЦ ВНИИЭФ. При этом рассекречивание внешнего вида даже этого старейшего ядерного заряда представляло собой проблему даже тогда, когда в музее открыто были представлены достаточно современные ядерные боевые части.
ВСЕ РЕШАЮТ КОМПЕТЕНТНЫЕ КАДРЫ
Есть, однако, у работы отечественных зарядных КБ в Сарове и на Урале некая профессиональная особенность, о которой не только можно, но и нужно говорить открыто, и юбилей ведущего зарядного КБ дает для этого хороший повод. Речь о проблеме формирования профессиональной компетентности, имеющей для конструкторов-зарядчиков особую окраску. Создание ядерного боезаряда – процесс сложный и наукоемкий. При этом от всех остальных современных научно-инженерных сфер работа в ядерном оружейном комплексе отличается совершенно конкретной кадровой спецификой – только для разработчиков ядерных зарядов полноценная предварительная вузовская подготовка невозможна ввиду высокого уровня закрытости тематики.
Пожалуй, это надо повторить еще раз: только в сфере ядерного зарядостроения предварительная специализированная вузовская подготовка невозможна ввиду высокого уровня закрытости тематики.
Специалистом в области разработки ядерных зарядов выпускник вуза становится уже в процессе прямого общения с опытными профессионалами и знакомства с закрытыми научно-техническими отчетами.
Выходом в такой ситуации всегда была послевузовская подготовка. Не просто традиционное вживание молодого специалиста в коллектив, а именно его доучивание. Однако оружейное КБ – это все же не вуз. У него другие задачи, и поэтому превращение просто инженера в инженера-зарядчика должно происходить «в бою», в процессе работы, о сути которой молодой специалист еще недавно не знал ничего!
Скажем, специалистов-ракетчиков готовят со студенческой скамьи. Так, любой выпускник авиационного института по специальности «жидкостные ракетные двигатели» хорошо знает, что это такое – ЖРД, каковы его конструктивные особенности, как его надо конструировать, совершенствовать, отрабатывать.
Уже студентами будущие ракетчики листают совершенно секретные альбомы ракетных КБ с подробными чертежами ЖРД; знают физические основы их работы, изучают реальные конструкции, щупают сопла тех самых двигателей, которые поднимали в космос «Восток» Гагарина, новейшие «Союзы», разгоняли к Марсу межпланетные автоматические станции.
О конструкции же тех ядерных зарядов, в разработке которых некоторым из них предстоит участвовать через год-другой, они имеют представление не большее, чем о жизни на далеком Марсе. До попадания на объект ядерная оружейная работа от них так же профессионально и психологически далека, как этот самый Марс.
Во всех остальных сферах научно-инженерной деятельности общества выпускник вуза уже во многом сформирован как профессионал. И только проектант-зарядостроитель, конструктор боевого заряда, инженер-экспериментатор, испытатель заряда были и остаются специалистами, в некотором отношении, «доморощенными».
Кадровое инженерное ядро нынешнего КБ-1 – это отлично подготовленные выпускники 70–80-х годов из лучших инженерных вузов страны. Однако только в стенах родного КБ в повседневном живом общении со старшими товарищами молодые специалисты научились превращать физическую и инженерную идею в такое уникальное военно-политическое средство обеспечения национальной безопасности и глобальной стабильности, как ядерное оружие.
Круг ядерных зарядостроителей – ученых, инженеров и технологов – весьма узок. Войти в него даже отличному «просто» инженеру «со стороны», пользуясь лишь отчетами, комплектами документации и т.п., сложно, практически невозможно. В том числе и потому, что тонкие особенности конкретного заряда знают только сами его разработчики. Лишь этот относительно узкий слой специалистов обладает опытом конструкторской разработки заряда после получения технического задания от физиков-теоретиков. Выпуск полного, до последнего винта, комплекта рабочих и сборочных чертежей, контроль изготовления и сборки заряда, его отправка на полигон для проведения натурных испытаний, опыт совершенствования разработанных зарядов и конечный результат – передача зарядов в серийное производство с осуществлением авторского надзора – все это полно тонких нюансов…
И все это полноценно может быть передано лишь «из рук в руки», от специалиста к специалисту.
У нас принято задаваться вопросом: «А как там у них?» И такой подход вполне правомерен, если мы не сбиваемся на путь неумных обезьян и некритического копирования. Так вот, еще в середине 90-х годов Министерство энергетики США заявило, что «постоянное обеспечение надежного и безопасного потенциала ядерного сдерживания является краеугольным камнем политики США в области национальной безопасности». С этой целью во исполнение директивы президента США и решения Конгресса министерство приступило к выполнению программы сохранения ядра интеллектуальной и технической компетентности США в области ядерного оружия.
При этом состояние ядерного арсенала США прямо и однозначно связывалось с проблемой компетентных кадров. В частности, подчеркивалось: «Уверенность в потенциале сдерживания будет основываться на уверенности в компетентности людей, которые будут формировать научные и технические заключения, касающиеся безопасности и надежности ядерных боеприпасов... Уверенность является субъективным понятием и, следовательно, основывается на суждениях людей... Эта связь между уверенностью, суждениями и людьми является причиной того, что компетентность и опыт наших специалистов в области ядерного оружия столь важны для ядерной программы США... Поддержание базы компетентности, сосредоточенной в основном в ядерно-оружейных лабораториях, является одним из высших приоритетов».
Вот как смотрят на проблему у них. И смотрят, надо заметить, абсолютно верно! При этом суть научных и инженерных задач и проблем и у них, и у нас сходны. И там и там ядерный или термоядерный заряд является наиболее тонким и системно значащим элементом в системе ядерных вооружений. А зарядное КБ оказывается тем звеном в общей схеме разработки, где синтезируются и сводятся воедино усилия физиков-теоретиков, исследователей, газодинамиков, материаловедов, технологов и многих внешних смежников.
БЕРЕЧЬ ЯДЕРНЫЙ «ЗОЛОТНИК»
Как уже должно быть ясно из сказанного выше, именно конструктор-зарядчик оказывается наиболее уязвимой величиной в кадровой цепи ядерной оружейной работы, особенно в условиях отсутствия натурных испытаний. И в России, и в США, равно как и во Франции, Китае или Великобритании, выросли поколения зарядчиков, не имеющих на своем профессиональном счету ни одного реально испытанного заряда. Подобная ситуация, по моему глубокому убеждению, чревата опасностями с любой точки зрения, и наиболее разумным выходом для всех, не только ядерных держав, но и вообще всего мирового сообщества, было бы осознание благотворности для дела глобальной стабильности возобновления ограниченной испытательной деятельности в ядерных державах.
США и КНР не ратифицировали Договор о всеобъемлющем запрете ядерных испытаний, Россия ратифицировала, но все ядерные державы соблюдают по факту мораторий на испытания. Однако тема ДВЗЯИ – отдельная большая тема, и хотя она тесно связана с кадровыми проблемами зарядчиков, здесь ограничимся тем, что сказано.
В то же время у российской кадровой проблемы есть ряд свойственных, на мой взгляд, только ей особенностей. Не секрет, что США выделяли за последние десятилетия на обеспечение ядерной оружейной работы и ее кадровой компоненты намного больше средств, чем Россия. В нашей стране быть ядерным оружейником уже не престижно. И это в то время, когда последние события вокруг Крыма и Украины внятно показали, что у России есть лишь два надежных союзника – «ея армия и флот». К этой давней формуле императора Александра III ядерная эпоха прибавила еще двух союзников – могучих и надежных: Ядерный Щит и Ядерный Меч. Но системно эти союзники России могучи прежде всего тем ядерным «золотником», которым является ядерный заряд в системе ядерных вооружений.
Забота об этом «золотнике» – профессиональная повседневная задача зарядчиков Сарова, которую они выполняют более полувека только в составе отдельного зарядного КБ, и уже чуть ли не 70 лет – в составе легендарного КБ-11, ныне именуемого Российским федеральным ядерным центром – ВНИИ экспериментальной физики.
Творцы паритета – вот государственная суть их работы, и те профессиональные, нравственные и человеческие проблемы, которые накопились за десятилетия, надо бы сделать предметом особого общественного и государственного внимания. Зарядчики Сарова имеют, повторяю, славную историю, и эта история должна продолжаться не менее славно, ибо от надежности и качества российских ядерных Меча и Щита зависят мир и будущее России.
Источник: http://topwar.ru
