Владимир Путин: Вопрос об «американском чуде» для нас пока не актуален
Как отмечает «РБК», президент России раскритиковал на саммите дискриминационные ограничения, вводимые потребителями газа в отношении поставщиков. В качестве доказательства ограничительных мер Владимир Путин указал на еэсовский «Третий энергопакет»: «Введение в действие соответствующей газовой директивы серьёзно ограничивает деятельность традиционных поставщиков газа на рынок ЕС. Поставщиков, которые десятилетиями инвестировали свои средства в развитие европейской газовой отрасли».
Поставщики должны проявить солидарность, чтобы противостоять неправомерному давлению и совместно отстаивать свои интересы. «Мы хотим, чтобы наши интересы справедливо учитывались», — заметил товарищ Путин.
Какие задачи ставил перед собой газовый форум? По мнению Путина, среди ключевых задач выделяются: а) выработка солидарной позиции по вопросам ценообразования на газ; б) создание условий для снижения избыточной волатильности цен и повышения транспарентности всей отрасли; в) развитие странами-участницами ФСЭГ сотрудничества в области сбора и анализа данных об отрасли.
В. Путин сказал участниками саммита:
«Сейчас спрос в мире на природный газ растёт опережающими темпами по сравнению с нефтью и общим энергопотреблением. По прогнозам Международного энергетического агентства, до 2018 г. спрос на голубое топливо в мире увеличится более чем на 16% и достигнет 4 трлн. кубометров. Это и большие возможности для производителей газа, и серьёзная ответственность для всех нас, особенно сейчас — в условиях сложной экономической конъюнктуры, ведь именно в наших странах сосредоточено 2/3 (65%) доказанных мировых запасов. Мы обеспечиваем почти половину (45%) глобального экспорта газа».
Приоритетная задача участников форума — обеспечение стабильности поставок газа на мировой рынок в долгосрочной перспективе.
Владимир Путин, отмечает далее «РБК», отверг предположения о том, что ФСЭГ следует сделаться картелем наподобие ОПЕК.
«У нас нет цели создавать картель и вступать в картельные сговоры», — заявил он и затем напомнил, что ФСЭГ создавался как экспертная площадка для обмена информацией и выработки единых принципов и подходов. По словам президента, отличие ФСЭГ от ОПЕК заключается в том, что Организация стран-экспортёров нефти определяет квоты добычи и влияет на мировые цены на нефть, а в случае с газом подобное пока невозможно.
«Принципиальное отличие заключается в том, что ОПЕК определяет квоты на добычу нефти стран-участниц и, таким образом, ОПЕК влияет на формирование цены на международных площадках. А у такого энергоносителя, как газ, нет глобальных энергетических газовых площадок, поэтому мы, даже если бы захотели бы, не могли бы влиять на биржевую торговлю газом. Таких бирж нет», — цитируют В. Путина РИА «Новости».
А вот желание импортёров изменить условия поставок трубопроводного газа товарищ Путин назвал серьёзным вызовом для ФСЭГ, отмечает «РБК»:
«Вижу в этом серьёзный вызов для всех нас. Прежде всего речь идет о попытках продиктовать экономически неприемлемые для производителей условия поставок трубопроводного газа. О желании изменить принципы поставок газа на основе долгосрочных контрактов, отвязать контрактные цены от стоимости нефти и нефтепродуктов как рыночного ценового индикатора. Снизить уровень обязательных к отбору объёмов газа».
По мнению президента России, проводники подобной политики часто не понимают, что отказ от базовых принципов долгосрочных контрактов наносит удар по производителям газа, оборачиваясь серьёзными издержками. В конечном же счёте это подрывает энергетическую безопасность стран-покупателей.
Долгосрочные контракты на поставку газа и принцип «бери или плати», по мнению В. Путина, обеспечивают окупаемость капиталоёмкой газовой отрасли с длинными инвестиционными циклами, обеспечивая опережающее развитие энергетической базы глобальной экономики.
В итоге форума его участники не договорились об ограничении поставок газа с олигополистическими целями, подобными тем, что преследует ОПЕК.
«Участники форума стран-экспортёров газа не договорились об ограничении поставок газа, чтобы добиться повышения цен. Все они решили и дальше придерживаться принципа привязки цен к нефти. Это хорошо работало в прошлом, и незачем отказываться от этого в будущем. Несколько компаний успешно оспорило цены «Газпрома», так как они не отражали реальности на спотовом рынке. Ограничение поставок для повышения цен было бы нарушением долгосрочных контрактов, хотя нет причин для того, чтобы сразу продавать спотовые партии — их можно придерживать. Удивительно участие в форуме Венесуэлы, Ирана и Боливии — ни одна из них не является крупным экспортёром. Иран немного импортирует из Туркменистана и экспортирует в Турцию. Венесуэла, насколько нам известно, вообще не экспортирует газ. Боливия поставляет небольшие партии в Аргентину. Возможно, их участие в форуме — это скорее политический жест. Их скорее объединяет отношение к США, а не экспорт газа», — цитирует «РБК» выводы Уильяма Пауэлла, эксперта «Platts».
Игорь Панкратенко, заместитель генерального директора Центра изучения современного Ирана, шеф-редактор журнала «Современный Иран», на портале «Фонд стратегической культуры» отмечает, что часть СМИ уделяет не слишком много внимания ФСЭГ. Дело в том, что отношение к Форуму однажды откровенно выразили американские политические элиты. В апреле 2007 г. в письме палаты представителей Конгресса США госсекретарю Кондолизе Райс возможная трансформация Форума в «газовую ОПЕК» была расценена как попытка создания «глобальной организации по вымогательству и рэкету».
Таким образом, понятно, какая именно часть СМИ неохотно освещает деятельность форума.
Аналитик отмечает и то, что рынок газа за последние годы превратился в арену борьбы Запада против России. Причём площадка форума тоже используется для этого — через Катар. Это нечто вроде геополитического «аутсорсинга», получившего развитие в период Обамы. Решение некоторых выгодных для себя вопросов, начиная от Сирии и оканчивая киргизским «Манасом», США ловко перекладывают на плечи своих союзников.
Эксперт полагает, что газовый картель не возник именно по причине «искусной игры на противоречиях». И. Панкратенко указывает, что, если анализировать выступление Путина и других участников саммита, то становится очевидно: три ключевые идеи так и остались нереализованными. А ведь эти идеи высказывались ещё в октябре 2008 года на встрече в Тегеране (Россия, Иран и Катар заключили там трёхстороннее соглашение о сотрудничестве в газовой сфере). Стороны говорили о необходимости: ежеквартальных консультаций для обсуждения вопросов развития газового рынка; создания Высшего технического комитета для выработки путей реализации конкретных проектов, охватывающих всю производственную цепочку — от геологоразведки и добычи до транспортировки и маркетинга; создания международного клуба экспертов и журналистов «Энергетический полюс», инструмента для продвижения интересов ФСЭГ и «большой тройки» (Россия, Катар и Иран) на международном информационном поле.
За пять лет ФСЭГ, полагает эксперт, не реализовал заложенный в нём потенциал. По сути, форум представляет собой лишь дискуссионную площадку, нацеленную на «обмен опытом, взглядами и информацией по вопросам развития газодобывающей отрасли».
Между тем есть и вторая сторона вопроса. Площадка газового форума — не только склад нереализованных проектов, но и важный индикатор «газовой войны». В «энергетической войне» против России нет ничего нового, отмечает аналитик. В 1970-е США приложили максимум усилий для срыва проекта «Уренгой — Помары — Ужгород — Европа». В 1980-е Штаты совместно с Саудовской Аравией и другими монархиями Залива играли на понижение нефтяных цен на мировом рынке. Ну, а теперь для удара используются Катар и сланцевый газ.
С Катаром, американским сателлитом, нельзя договориться, поэтому аналитик считает, что России следует создать «особые отношения» с теми странами, которые разделяют предложения России в силу выгодности этих предложений для их экономик: Венесуэлой, Ираном, Ираком. Предложения Ирана о совместных проектах (например, по месторождению «Южный Парс») — реальны, отмечает автор материала. Разумеется, Вашингтон заинтересован в срыве возможных российско-иранских договорённостей.
«…Собственно, однажды это ему уже удалось. В октябре 1997 года «Газпром», французская «Total» и малазийская «Petronas» уже подписывали с Тегераном соглашение о разработке этого месторождения. Вашингтон сорвал его реализацию незатейливо и эффектно, заблокировав предоставление «Газпрому» займа на первоначальные инвестиции в проект от Экспортно-импортного банка США».
Без сотрудничества с Ираном у России нет шансов остановить газовую экспансию Катара, считает аналитик. А свойственная российской дипломатии «оглядка на Запад» в иранском вопросе может привести страну к экономическим потерям.
От Катара и Ирана вопрос переходит к Сирии. При поддержке Запада Катар стремится создать «транзитный коридор», который должен через сирийскую территорию вывести «трубу» к Средиземному морю, в Европу. Что мешает? Асад. Неудивительно, что «коридор» сейчас «прорубается» военными методами, а инвестиции идут джихадистам, отмечается в материале. Поэтому внешнеполитические усилия России и Ирана в этом контексте наполняются конкретным экономическим смыслом. Необходимо предотвратить или ограничить газовую экспансию Катара, направленную на выдавливание России с традиционных газовых рынков.
С другой стороны к газовому вопросу подошла заведующая отделом развития нефтегазового комплекса России и мира Института энергетических исследований РАН Татьяна Митрова, чьё мнение по поводу московского форума приводят Анна Королёва и Екатерина Шохина («Эксперт»).
По словам Митровой, вопрос экспорта энергоресурсов, в т. ч. и газа, выходит за рамки как технических, так и политических стратегий. Неблагоприятная внешнеэкономическая конъюнктура, ужесточение мировой конкуренции, распространение альтернативной энергетики приведут к снижению экспорта ТЭК и сокращению его доли в бюджетных доходах. ТЭК больше не может быть «дойной коровой» для России, говорит Татьяна Митрова.
Повысить конкурентоспособность российских энергоресурсов, по её мнению, можно путём снижения стоимости инвестиционных проектов в отрасли, а также улучшив качество их управления. Желание решить все вопросы за счёт одной отрасли снижают её эффективность: государство «убивает» собственную «дойную корову». По-настоящему результативным методом снижения нагрузки на ТЭК, по словам Митровой, является повышение энергоэффективности экономики в целом. Сегодня энергоёмкость российского ВВП — втрое выше среднемировой, и 30% потребления электроэнергии можно сэкономить.
Что касается упомянутого выше сланцевого вопроса, то о нём на форуме высказался Владимир Путин. Об этом пишет Юрий Левыкин («Утро.ру»).
Ответ Путина на вопрос об «американском чуде», то бишь сланцевом газе, был однозначным. Президент заявил, что этот вопрос «для нас пока не актуален». Путин намекнул на то, что перспективы развития «чуда» весьма неопределённы.
«Действительно, в США активно развивается добыча газа из сланцев. Но обращаю ваше внимание на то, что в позапрошлом году рост добычи сланцевого газа в США был где-то на уровне 84%, а в прошлом году только 9% — это тоже о чём-то говорит», — сказал Путин.
Другим доводом президента — не спешить с втягиванием России в сланцевую историю — стала высокая стоимость добычи сланцевого газа (в пять раз выше стоимости добычи газа обычного).
Наконец, глава государства напомнил, что Россия — лидер в мире по запасам газа, и объяснил, что у России «достаточно возможности и для развития сланцевого газа, и для добычи его обычным способом».
Ну, а как же Соединённые Штаты с их пресловутым выходом на мировые газовые рынки?
«Если выйдут, — сказал Путин, — то скорее всего с очень небольшим объёмом, который на глобальный рынок не повлияет. Поэтому нас это не беспокоит, а если и беспокоит, то только по соображениям защиты окружающей среды, потому что добыча сланцевого газа — это варварский способ добычи минеральных ресурсов».
Таким образом, сланцы сланцами, а вопрос газового экспорта — один из ключевых элементов геополитики. Нетрадиционная энергетика — дело будущего, а пока от газа и нефти отказываться никто не собирается. И точно так же никто не собирается отказываться от газового вопроса как от инструмента для проведения внешней политики.
Обозревал и комментировал Олег Чувакин
— специально для topwar
