Ядерный арсенал Израиля сегодня

Проведение исследований по израильскому ядерному оружию исторически было очень сложной задачей, не в последнюю очередь потому, что Израиль намеренно не признает свое собственное обладание ядерным оружием. Более того, западные правительства обычно не признают Израиль «ядерной державой».


Помимо этого, израильским журналистам, ведущим исследования по ядерной программе Израиля, грозят серьезные наказания и уголовные преследования со стороны государства. В 1986 году бывший инженер-ядерщик Мордехай Вануну был похищен израильскими спецслужбами и провел 18 лет в тюрьме после того, как дал подробное интервью о ядерной программе Израиля газете Sunday Times.

Этот сдерживающий эффект означает, что люди, знающие о ядерной программе Израиля, по понятным причинам неохотно предоставляют информацию для печати, что ослабляет способность исследователей из открытых источников анализировать ядерные силы Израиля. За последние два десятилетия историки Авнер Коэн и Уильям Берр, внесли неоценимый вклад в исследования, которые открыли ранее неизвестные нюансы непрозрачной ядерной политики Израиля и сделали их доступными для общественности.

Кроме того, с 1997 года закон США, известный как Поправка Кила-Бингамана, запрещает американским компаниям публиковать спутниковые снимки с разрешением, которое «не является более подробным и точным, чем спутниковые снимки Израиля, доступные из коммерческих источников». На протяжении десятилетий это означало, что большинство коммерческих спутниковых снимков Израиля были ограничены разрешением примерно в два метра, что очень затрудняло их детальный анализ.

Однако в июне 2020 года Управление по вопросам регулирования коммерческого дистанционного зондирования США объявило, что теперь оно позволит поставщикам коммерческих изображений предлагать улучшенные изображения Израиля с разрешением 0,4 метра (Национальное управление океанических и атмосферных исследований, 2020).

История ядерной программы Израиля

Израильская программа создания ядерного оружия восходит к середине 1950-х годов, когда первый премьер-министр страны Давид Бен-Гурион начал изучать план ядерного страхования, чтобы компенсировать совокупное превосходство соседних с Израилем арабских государств в обычных вооружениях. Как пишет историк Авнер Коэн:

«Решимость Бен-Гуриона запустить ядерный проект была результатом стратегической интуиции и навязчивых страхов, а не хорошо продуманного плана. Он считал, что Израилю ядерное оружие необходимо в качестве страховки, если он больше не сможет конкурировать с арабами в гонке вооружений, и как оружие последней надежды в случае крайней военной чрезвычайной ситуации»

(Коэн, 1998).

Бен-Гурион поручил Шимону Пересу, который позже станет премьер-министром Израиля, возглавить ядерную программу Израиля. Под руководством Переса Израиль приобрел значительный пакет, включая исследовательский реактор и технологию разделения плутония, во Франции в 1957 году, а также 20 тонн тяжелой воды в Норвегии в 1959 году (Коэн и Берр, 2015). В начале 1958 года недалеко от Димоны было заложено основание Центра ядерных исследований Негева.

Хотя центр Негева всегда предназначался для разработки ядерного оружия, Соединённые Штаты не осознавали его истинного предназначения ещё десять лет, даже после того, как американской разведке стало известно о его строительстве в 1958 году (Коэн и Берр 2021).

Во многом это произошло благодаря весьма успешной израильской кампании обмана и дезинформации, направленной на то, чтобы убедить американских инспекторов в том, что комплекс предназначался для гражданского использования. Кампания по обману включала ложь официальным лицам США, когда они сначала сообщали им, что в центре Негева находится текстильная фабрика.

Далее они заявили, что центр в Негеве вместо этого является чисто гражданским исследовательским центром, в котором нет завода по переработке химической продукции, необходимого для производства ядерного оружия (Коэн и Берр, 2015). Книга журналиста-расследователя Сеймура Херша «Выбор Самсона» включает краткое описание израильской схемы обмана:

«В Димоне была построена ложная диспетчерская, оснащенная ложными панелями управления и компьютерными измерительными приборами, которые, казалось, измеряли тепловую мощность реактора мощностью двадцать четыре мегаватта (каким, по утверждениям Израиля, является реактор Димона) при полной эксплуатации. В ложной диспетчерской проводились обширные тренировочные занятия, поскольку израильские технические специалисты старались избежать каких-либо оплошностей, когда прибыли американцы. Цель заключалась в том, чтобы убедить инспекторов, что никаких заводов по переработке химикатов не существует и не существовало»

(Hersh, 1991).

Несколько факторов, похоже, способствовали восприимчивости Соединенных Штатов к израильской кампании обмана. Учитывая сильное сопротивление Израиля официальному протоколу инспекций, Соединенные Штаты отказались оказывать давление на Израиль, чтобы тот взял на себя его обязательство, вместо этого согласившись с предпочтением Израиля рассматривать эту договоренность как «научные визиты», а не как «инспекции».

Кроме того, рассекреченные документы позволяют предположить, что Соединенные Штаты не знали о степени франко-израильского сотрудничества и, в частности, о включении в пакет центра Негева крупного подземного завода по химической переработке для извлечения оружейного плутония.

В то время американская разведка ошибочно полагала, что сможет обнаружить строительство этого важного объекта посредством посещений объекта; однако без согласованной структуры для всесторонних инспекций приглашенные американские ученые были плохо подготовлены к тому, чтобы оценить весь масштаб строительных работ в Негеве.

Кроме того, как предполагает Авнер Коэн, миссия приехавших учёных «была не в том, чтобы бросить вызов тому, что им сказали, а в том, чтобы проверить это» (Коэн 1998). В результате они не знали – и, возможно, не желали рассматривать такую возможность – что шестиэтажный подземный завод по переработке строился прямо у них под носом (Коэн и Берр, 2021).

Сообщается, что строительство завода по химической переработке было завершено в 1965 году, а Израиль начал производство плутония в 1966 году (Коэн и Берр, 2020). Остается неясным, когда именно Израиль был готов к созданию первого боевого ядерного оружия, хотя считается, что Израиль, возможно, собрал – или пытался собрать – свои первые примитивные ядерные устройства во время кризиса в мае 1967 года, непосредственно предшествовавшего Шестидневной войне.

Ядерная двусмысленность

С конца 1960-х годов каждое израильское правительство практиковало политику ядерной двусмысленности. «Амимут», как его называют, намеренно скрывает, действительно ли Израиль обладает ядерным оружием, и, если да, то, как его арсенал функционирует. С середины 1960-х годов эта политика публично выражалась – и недавно подтверждена бывшим премьер-министром Биньямином Нетаньяху – как фраза «Мы не будем первыми, кто введет ядерное оружие на Ближний Восток» (Нетаньяху, 2011).

Однако интерпретация израильского правительства «введения» ядерного оружия, похоже, имеет столько оговорок, что само заявление становится по существу бессмысленным. Это связано с тем, что израильские политики ранее предполагали, что «внедрение» ядерного оружия обязательно потребует от Израиля испытания, публичного заявления или фактического использования своего ядерного потенциала. Учитывая, что Израиль официально не сделал ничего из этого, израильское правительство может заявить, что оно не «вводило» ядерное оружие в регион, несмотря на высокую вероятность того, что на самом деле страна обладает значительным ядерным арсеналом.

Политика преднамеренной двусмысленности Израиля была закреплена во время переговоров страны с Соединенными Штатами по поводу покупки 50 самолетов F-4 Phantom в конце 1960-х годов. Противоречивые интерпретации термина «введение» со стороны США и Израиля угрожали полностью сорвать продажу оружия.

В меморандуме от июля 1969 года, адресованном президенту Никсону, Генри Киссинджер отметил:

«Мы и Израиль расходимся во взглядах на то, что означает «внедрение» ядерного оружия. Посол Рабин считает, что «знакомством» является только тестирование и обнародование факта владения ядерным оружием. В обмене письмами, подтверждающими продажу «Фантома», мы заявили, что считаем «физическое обладание ядерным оружием и контроль над ним» «введением»

(US State Department, 1969).

Во время встречи в Пентагоне в ноябре 1968 года посол Израиля в США Ицхак Рабин, который позже сменил премьер-министра Голду Меир на посту премьер-министра Израиля, заявил, что «он не будет считать оружие, которое не прошло испытания, опасным». Более того, по его словам, «должно быть общественное признание. Тот факт, что оно у вас есть, должен быть известен».

В поисках ясности помощник министра обороны США Пол Варнке спросил: «Тогда, по вашему мнению, нерекламированное, неиспытанное ядерное устройство не является ядерным оружием?» Рабин ответил: «Да, это правда». Итак, продолжил Варнке, «рекламируемое, но неиспытанное устройство или оружие будет представлять собой введение?» «Да, это будет введение», – подтвердил Рабин.

В ходе последующей беседы в июле 1969 года администрация Никсона прямо резюмировала свое собственное понимание термина «введение»: «Когда Израиль говорит, что не будет внедрять ядерное оружие, это означает, что он не будет обладать таким оружием». Администрация Никсона хотела, чтобы Израиль принял определение США, но правительство Меир не попалось на удочку и вместо этого заявило: «Введение означает превращение страны, не обладающей ядерным оружием, в страну, обладающую ядерным оружием» (Госдепартамент США, 1969).

Другими словами, Израиль истолковал свое обещание не внедрять первым ядерное оружие как означающее, что это введение было связано не с физическим обладанием, а с публичным признанием этого обладания.

Киссинджер увидел выход из разногласий: он сообщил президенту Никсону, что израильтяне определили слово «введение», «связав его с ДНЯО (Договор о нераспространении ядерного оружия)». Аргумент Киссинджера заключался в том, что «различие между государствами, обладающими ядерным оружием, и государствами, не обладающими ядерным оружием – это то различие, которое ДНЯО использует при определении соответствующих обязательств подписавших его сторон».

Он утверждал, что переговоры по ДНЯО «неявно оставляли… это на совести участвующих правительств», поскольку «намеренно неясно, какой именно шаг превратит государство в государство, обладающее ядерным оружием, после предельной даты 1 января 1967 года, используемой в договоре, определяющем ядерные государства» (Белый дом 1969).

Киссинджер также заявил, что ДНЯО не определяет, что означает «производство» или «приобретение» ядерного оружия, и пришел к выводу, что новая израильская формулировка «должна дать нам возможность для протокола заявить, что мы предполагаем, что у нас есть гарантии Израиля», что он останется безъядерным государством, как это определено в ДНЯО» (Белый дом, 1969).

Окольная интерпретация Киссинджера предоставила Соединенным Штатам выход из дипломатической дилеммы через молчаливое соглашение между Никсоном и Меир. То есть Соединенные Штаты больше не будут оказывать давление на Израиль, чтобы тот подписал Договор о нераспространении ядерного оружия, пока израильтяне будут сохранять свою программу сдержанной и невидимой, а это означает, что Израиль не будет проводить испытания ядерного оружия и не будет публично признавать свое обладание таким оружием.

Целью такой интерпретации, как было заявлено в меморандуме от июля 1969 года, было выйти из дипломатического тупика, избежав при этом прямого соучастия в ядерной программе Израиля, что противоречило бы собственной политике Соединенных Штатов в области нераспространения. В частности, в меморандуме отмечается, что Соединенные Штаты «не могут добиться точного понимания» того, что означает «введение».

Вместо этого политика должна заключаться в том, чтобы «в основном заботиться о создании репутации, которая позволит нам защищаться, дистанцируясь от ядерного Израиля, если когда-либо использование Израилем этого оружия будет угрожать вовлечь нас в ядерную конфронтацию» (Белый дом, 1969).

Несмотря на эту попытку дистанцироваться от ядерной программы Израиля, явная готовность Соединенных Штатов закрывать глаза на распространение ядерного оружия Израилем является двойным стандартом, который в значительной степени подорвал их собственный авторитет, когда они критиковали ядерные усилия других стран Ближнего Востока.

После окончания холодной войны Израиль начал опасаться, что молчаливая поддержка Соединенными Штатами необъявленного ядерного арсенала Израиля вскоре исчезнет, учитывая участие США в возможном создании зоны, свободной от ядерного оружия, на Ближнем Востоке. В результате Израиль, как сообщается, потребовал, чтобы каждый американский президент, начиная с Билла Клинтона, подписал письмо, в котором указывалось, что любые будущие усилия США по контролю над вооружениями не повлияют на ядерный арсенал Израиля.

В нескольких редких случаях некоторые израильские официальные лица делали заявления, подразумевающие, что Израиль уже обладает ядерным оружием или может очень быстро «ввести» его в случае необходимости. Первый произошел в 1974 году, когда тогдашний президент Эфраим Кацир заявил:

«Нашим намерением всегда было развивать ядерный потенциал… Теперь у нас есть этот потенциал».

Спустя много лет после выхода на пенсию, в интервью New York Times в 1981 году бывший министр обороны Моше Даян также был близок к нарушению табу ядерной двусмысленности, когда заявил для протокола: «Сейчас у нас нет атомной бомбы, но у нас есть возможности, мы можем сделать это за короткое время». Он повторил официальную политическую мантру: «Мы не собираемся быть первыми, кто внедрит ядерное оружие на Ближний Восток» (New York Times, 1981).

Но его признание того, что «у нас есть возможности» и что мы быстро произведем атомные бомбы, если противники Израиля приобретут ядерное оружие, было намеком на то, что Израиль фактически произвел все необходимые компоненты для сборки ядерного оружия за очень короткое время (New York Times, 1981) .

Во время пресс-конференции в Вашингтоне с президентом США Биллом Клинтоном и президентом Иордании Хусейном в 1994 году премьер-министр Израиля Ицхак Рабин сделал аналогичное заявление, сказав, что «Израиль не является ядерной страной с точки зрения вооружений» и «принял обязательства перед Соединенными Штатами в долгие годы не будет первым, кто применит ядерное оружие в контексте арабо-израильского конфликта. Но в то же время, – добавил он, – мы не можем игнорировать усилия, которые предпринимаются в некоторых мусульманских и арабских странах в этом направлении. Поэтому могу подвести итог. Мы сдержим свое обязательство не внедрять первыми, но мы по-прежнему предвидим опасности, которые могут сделать другие. И мы должны быть к этому готовы».

Двусмысленность, возникшая в результате отказа Израиля подтвердить или опровергнуть наличие ядерного оружия, побудила Би-би-си в 2003 году прямо спросить бывшего премьер-министра Шимона Переса: «Термин «ядерная двусмысленность» в некотором смысле звучит очень величественно, но не является ли это просто эвфемизмом для обозначения обмана?» Перес не ответил на вопрос, но подтвердил необходимость обмана:

«Если кто-то хочет вас убить, а вы используете обман, чтобы спасти свою жизнь, это не аморально. Если бы у нас не было врагов, нам не понадобился бы обман»

(BBC, 2003).

Три года спустя, в интервью немецкому телевидению в декабре 2006 года тогдашний премьер-министр Эхуд Ольмерт, похоже, проговорился, когда раскритиковал Иран за стремление «иметь ядерное оружие, как Америка, Франция, Израиль, Россия». Заявление, сделанное им на английском языке, привлекло широкое внимание, поскольку было воспринято как непреднамеренное признание того, что Израиль обладает ядерным оружием. Представитель Ольмерта позже заявил, что он перечислял не ядерные государства, а «ответственные страны».

Двусмысленность заключается не только в отказе подтвердить обладание ядерным оружием, но и в отказе отрицать это.

Когда во время интервью CNN в 2011 году его спросили, нет ли у Израиля ядерного оружия, Нетаньяху не ответил прямо, но повторил политику не «вводить» первым ядерное оружие на Ближний Восток. Не испугавшись, журналист продолжил: «Но если предположить, что оно есть в других странах, то это может означать, что оно есть у вас?»

Нетаньяху не оспаривал это, но намекнул, что разница в том, что Израиль никому не угрожает своим арсеналом: «Ну, это может означать, что мы ни для кого не представляем угрозы. Мы не призываем к чьему-либо уничтожению… Мы не угрожаем уничтожить страны с помощью ядерного оружия, но нам угрожают все эти угрозы» (Нетаньяху, 2011).

Было три отдельных инцидента, во время которых Израиль, как сообщается, был близок к «введению» ядерного оружия в регион, согласно его собственному узкому определению.

Первый случай произошел во время Шестидневной войны в июне 1967 года, когда, согласно первоисточникам и показаниям бывших израильских чиновников, небольшой группе коммандос было поручено провести операцию «Шимсон» («Самсон») – запланированный ядерный взрыв для демонстративных целей – чтобы изменить военный расчет арабской коалиции. Учитывая окончательный военный успех Израиля в войне, этот план так и не был реализован.

Второй случай, как сообщается, произошел во время войны Судного дня в октябре 1973 года, когда израильские лидеры опасались, что Сирия вот-вот разгромит израильскую армию на Голанских высотах. Слух впервые появился в журнале Time в 1976 году, был подробно изложен в книге Сеймура Херша «Выбор Самсона» в 1991 году, а несколько неустановленных бывших официальных лиц США якобы заявили в 2002 году, что Израиль привел ядерные силы в боевую готовность в 1973 году.

Однако интервью, проведенное Авнером Коэном с покойным Арнаном (Сини) Азарьягу в январе 2008 года, ставит под сомнение достоверность этого слуха. Азарьягу был старшим помощником и доверенным лицом Исраэля Галили, министра без портфеля, который был ближайшим политическим союзником Голды Меир и был посвящен в некоторые из наиболее тщательно охраняемых ядерных секретов Израиля.

Во второй половине дня второго дня войны – 7 октября 1973 года – израильские военные, казалось, проигрывали битву против сирийских войск на Голанских высотах. Азарьягу сообщил, что министр обороны Моше Даян попросил Меир санкционировать первоначальную техническую подготовку «демонстрационного варианта», то есть подготовить ядерное оружие к потенциальному использованию. Но Галили и заместитель премьер-министра Игаль Аллон выступили против этой идеи, заявив, что Израиль одержит победу, используя обычное оружие.

По словам Азарьягу, Меир встала на сторону двух своих старших министров и посоветовала Даяну «забыть об этом». Исследование, проведенное отделом стратегических исследований Центра военно-морского анализа в апреле 2013 года, похоже, подтвердило отказ Меир от «демонстрационного варианта» Даяна и то, что ядерные силы Израиля не были готовы.

В докладе говорится, что авторы «тщательно изучили» файлы документов американских агентств и архивов и опросили значительное количество чиновников, непосредственно знавших о кризисе 1973 года. Тем не менее в нем также отмечается, что «ни один из этих обысков не выявил каких-либо документов о тревоге Израиля или явном манипулировании его силами», и «никто из наших опрошенных, за исключением одного, не вспомнил ни о каких-либо израильских ядерных предупреждениях или сигнальных усилиях» во время Война Судного дня.

Тем не менее один из бывших высокопоставленных чиновников вспомнил, что видел в то время «отчет электронной или радиоразведки» о том, что «Израиль активировал или повысил готовность своих ракетных батарей «Иерихон». Это, а также чрезвычайная правительственная секретность, окружающая израильское ядерное оружие, в целом привело авторов исследования Центра военно-морского анализа к выводу, что «Соединенные Штаты действительно наблюдали некоторую деятельность Израиля, связанную с ядерным оружием, в самые первые дни войны, вероятно, имеющую отношение к израильским силам баллистических ракет Иерихон…»

Общая оценка исследования заключалась в том, что «Израиль, судя по всему, предпринял предварительные меры предосторожности для защиты или подготовки своего ядерного оружия и/или связанных с ним сил».

Вывод о том, что Израиль что-то сделал со своими ядерными силами в октябре 1973 года (хотя и не обязательно приводил их в полную боевую готовность или готовился к «демонстрационному варианту»), кажется схожим с утверждением, сделанным Пересом в 1995 году. «Мы все проиграли холодную войну», Перес «категорически отрицал, что ракеты «Иерихон» были готовы, а тем более вооружены. Максимум, настаивал он, была оперативная проверка. Кабинет министров никогда не одобрял никаких предупреждений о ракетах «Иерихон».

Очевидно, сохраняется некоторая неопределенность в отношении событий 1973 года. Но тогда, видимо, как и сейчас, израильские боеголовки не были полностью собраны или развернуты на системах доставки в обычных условиях, а хранились под гражданским контролем. А поскольку тогда не было сделано никакого официального подтверждения ни в виде испытаний, ни в виде объявления, никакого формального «внедрения» ядерного оружия не произошло – по крайней мере, по мнению израильских чиновников.

Третий потенциальный случай почти внедрения произошел шесть лет спустя, 22 сентября 1979 года, когда американский спутник наблюдения, известный как Vela 6911, обнаружил то, что выглядело как двойная вспышка в результате ядерного испытания в южных частях Индийского океана. Рассекреченные документы разведки США указывают на преобладающее в то время в США мнение, что вспышка была результатом израильского ядерного испытания, возможно, при логистической поддержке Южной Африки.

Последующая комиссия Белого дома в 1980 году пришла к выводу, что сигнал «Вела» «вероятно, не был результатом ядерного события». Однако, согласно недавно рассекреченным документам, американские ученые и аналитики разведки, которые считали, что выводы комиссии были сильно предвзятыми во избежание политической конфронтации с Израилем, отвергли эти выводы.

Кроме того, документы, судя по всему, предполагают, что израильские источники передали подтверждения о ядерных испытаниях американским чиновникам и журналистам, но эти утверждения были подвергнуты цензуре. Если инцидент в «Веле» действительно был израильским ядерным испытанием, неясно, будет ли он представлять собой «применение» ядерного оружия в узком понимании Израиля. То есть, по мнению Ицхака Рабина во время переговоров в конце 1960-х годов, «должно быть общественное признание.

Тот факт, что оно у вас есть, должен быть известен» (министерство обороны США, 1968).

Сменявшие друг друга правительства Израиля никогда публично не признавали причастность Израиля к инциденту с «Веле».

Размер ядерного арсенала

В отсутствие официальной публичной информации от израильского правительства или разведывательных сообществ других стран, существует множество спекуляций по поводу ядерного арсенала Израиля. За последние несколько десятилетий сообщения средств массовой информации, аналитические центры, авторы и аналитики представили широкий спектр возможностей размера израильского ядерного арсенала: от 75 боеголовок до более чем 400 боеголовок.

В число средств доставки боеголовок входят самолеты, баллистические ракеты, артиллерийские снаряды и наземные мины, а в последнее время и крылатые ракеты морского базирования.

Наиболее правдоподобное количество боеголовок составляет менее ста боеголовок, вероятно, порядка 90 ядерных боеголовок для доставки самолетами, баллистическими ракетами наземного базирования и крылатыми ракетами морского базирования.

Конструкция и уровень сложности израильского ядерного оружия являются предметом серьезных дискуссий. Фрэнк Барнаби, физик-ядерщик, работавший в Британском исследовательском центре по атомному оружию, в 1986 году взял интервью у осведомителя и бывшего техника-ядерщика Мордехая Вануну. Позже Барнаби сказал, что описание Вануну «производства в Димоне дейтерита лития в форме полусферических снарядов… подняло вопрос» о том, увеличил ли Израиль ядерное оружие в своем арсенале» (Barnaby, 2004).

Хотя он и не думал, что Вануну обладал полной информацией о таком оружии, Барнаби пришел к выводу, что «информация, которую он предоставил, предполагает, что Израиль обладает более совершенным ядерным оружием, чем оружие типа Нагасаки» (Barnaby 2004).

Барнаби не упомянул термоядерное оружие в своем заявлении 2004 года, хотя в своей книге «Невидимая бомба» в 1989 году он пришел к выводу, что «Израиль может иметь около 35 термоядерных вооружений». В то время директор ЦРУ, очевидно, не согласился, но, как сообщается, указал, что Израиль, возможно, стремится создать термоядерное оружие (Кордесман, 2005).

Тем не менее в «Варианте Самсона» утверждается, что американские конструкторы оружия на основе информации Вануну пришли к выводу, что «Израиль способен создать одно из самых совершенных видов оружия в ядерном арсенале – маломощную (двухступенчатое термоядерное зарядное устройство) нейтронную бомбу» (Hersh, 1991).

Авторы The Nuclear Express в 2009 году повторили это утверждение, заявив, что продуктом партнерства Израиля с Южной Африкой станет «семейство усиленных праймериз, обычных водородных бомб и конкретной нейтронной бомбы».

С другой стороны, в докладе Института оборонного анализа, опубликованном в апреле 1987 года после поездки в израильский Центр ядерных исследований Сорек, был сделан вывод о том, что Израилю не хватает вычислительной мощности для разработки «кодов, подробно описывающих процессы деления и синтеза на микроскопических и макроскопическом уровне», который был бы необходим для разработки термоядерного оружия (Таунсли и Робинсон, 1987).

Если бы Израиль действительно стоял за инцидентом в «Веле» в 1979 году, эта страна провела бы только одно известное атмосферное ядерное испытание; это может указывать на то, что конструкции ядерного оружия Израиля не являются особенно сложными.

Другим государствам, обладающим ядерным оружием, потребовались десятки тщательно продуманных экспериментов по испытательным ядерным взрывам, чтобы разработать сложные конструкции оружия.

Однако, по мнению некоторых аналитиков, Израиль имел «неограниченный доступ к данным французских ядерных испытательных взрывов» в 1960-е годы, настолько, что «французские ядерные испытания в 1960 году сделали две ядерные державы, а не одну».

До тех пор, пока Франция не разорвала глубокое ядерное сотрудничество с Израилем в 1967 году, Франция провела в Алжире 17 испытаний ядерных боеголовок мощностью от нескольких килотонн до примерно 120 килотонн (Nuclear Weapon Archive, 2001). Франция провела свое первое двухступенчатое термоядерное испытание только в августе 1968 года.

В целом по-прежнему крайне сложно оценить сложность конструкции израильского ядерного оружия.

Гипотетически возможно, что Израиль разработал двухступенчатое термоядерное устройство. Тем не менее более осторожный анализ, основанный на производстве плутония в Израиле, истории испытаний, навыках проектирования, структуре сил и стратегии применения, позволяет предположить, что его арсенал, вероятно, состоит из одноступенчатых боеголовок «деления» с бустированием.

Большинство общедоступных оценок количества израильских боеголовок в его арсеналах, по-видимому, получены на основе приблизительных расчетов количества боеголовок, которые гипотетически могут быть созданы из того количества плутония, которое, как полагают, Израиль произвел в своем ядерном реакторе в Димоне.

Техническая оценка, которая сопровождала статью Sunday Times 1986 года о разоблачениях бывшего инженера-ядерщика Мордехая Вануну, например, показала, что Израиль произвел достаточно плутония для 100–200 ядерных боеголовок. В ходе публичных дебатов быстро выяснилось, что у Израиля имеется от 100 до 200 ядерных боеголовок, и с тех пор эта оценка используется чаще всего.

Аналитики не уверены в истории эксплуатации или эффективности работы реактора в Димоне на протяжении многих лет, но считается, что производство плутония продолжалось и после 1986 года.

По оценкам Международной группы по расщепляющимся материалам, по состоянию на начало 2020 года Израиль может иметь запасы плутония: около 980 (±130) килограммов плутония (International Panel on Fissile Materials, 2021). Это количество потенциально может быть использовано для создания от 170 до 278 единиц ядерного оружия, при условии, что будет использована одноступенчатая боеголовка второго поколения с делением-имплозией и бустированным плутониевым ядром, содержащем от 4 до 5 килограммов плутония.

Общий объем производства плутония является вводящим в заблуждение индикатором реального размера израильского ядерного арсенала, поскольку Израиль, как и другие государства, обладающие ядерным оружием, скорее всего, не использовал весь наработанный плутоний в боеголовки, часть, вероятно, хранится в качестве стратегического резерва.

Кроме того, общее количество боеголовок, предположительно, будет зависеть от ограниченного количества самолетов-носителей и ракет Израиля, оснащенных для доставки ядерного оружия, а также от ограниченного числа целей, по которым Израиль будет стремиться нанести удар в гипотетическом конфликте.

В результате оценки израильского ядерного арсенала, насчитывающего сотни боеголовок, могут оказаться преувеличенными.

Оценки правительства США предлагают более консервативные оценки ядерного арсенала Израиля. В секретном отчете Управления военной разведки 1999 года, просочившемся в 2004 году, говорится, что ядерный арсенал Израиля насчитывал от 60 до 80 боеголовок в 1999 году, с потенциалом увеличения до 65–85 боеголовок к 2020 году (Defense Intelligence Agency, 1999). Подобным же образом в 1998 году исследование корпорации RAND, проведенное по заказу Пентагона, пришло к выводу, что у Израиля достаточно плутония для создания 70 ядерных боеголовок (Schmemann, 1998).

В течение двух десятилетий, прошедших после доклада DIA, Израиль, по-видимому, некоторое время продолжал производство плутония в Димоне. Учитывая предполагаемый избыток плутония в Израиле на данном этапе, нынешняя основная задача реактора в Димоне, вероятно, заключается в производстве трития для пополнения материала по мере его распада. Комплекс в Димоне, вероятно, также продолжает производить ядерные боеголовки. Многие из этих боеголовок, возможно, были заменой боеголовок, произведенных ранее для существующих систем доставки, таких как ракеты и самолеты «Иерихон II».

Боеголовки для баллистической ракеты «Иерихон III», по слухам, видимо, заменят существующие боеголовки «Иерихон II» в соотношении один к одному. Боеголовки для крылатой ракеты подводного базирования, если это правда, будут в дополнение к существующему арсеналу, но, наверное, станут включать лишь относительно небольшое количество боеголовок.

Срок эксплуатации реактора в Димоне приближается к концу, а состояние алюминиевого корпуса реактора, который не может быть заменен в рамках проекта по продлению срока службы, предположительно ухудшается. Тем не менее, израильские официальные лица заявили, что намерены поддерживать работу реактора до 2040 года (Келли и Дьюи, 2018).

Спутниковые фотографии, сделанные в феврале 2021 года, показывают, что в Димоне в настоящее время реализуется крупнейший за последние десятилетия строительный проект: рядом с реактором расположены большие раскопки глубиной в несколько этажей.

Неясно, связано ли это новое строительство с кампанией Димоны по продлению жизни. В конечном итоге реактор в Димоне придется заменить; однако статус Израиля, не являющегося участником Договора о нераспространении ядерного оружия, означает, что он может столкнуться с проблемами при покупке нового реактора в другой стране. Это связано с тем, что теоретически он будет подвергаться строгому экспортному контролю со стороны Группы ядерных поставщиков (Келли и Дьюи, 2018).

Самолеты-носители ядерного оружия

С 1980-х годов F-16 составляют основу ВВС Израиля. За прошедшие годы Израиль закупил более 200 F-16 всех типов, а также F-16I специальной конфигурации. Различные версии F-16 служат для нанесения ударов в ВВС США и среди союзников по НАТО, а F-16 в настоящее время является наиболее вероятным кандидатом для доставки израильского ядерного оружия по воздуху.

С 1998 года Израиль также использовал свои 25 самолетов Boeing F-15E Strike Eagles для нанесения ударов на большие расстояния и обеспечения превосходства в воздухе. Израильская версия, известная как F-15I (или «Баз»), отличается большим взлетным весом – 36 750 килограммов – и перегоночной дальностью полета – 4 450 километров – чем другие модификации F-15. Его максимальная скорость на высоте 11 000 метров составляет 2,5 Маха (2 650 км/час). В ВВС США F-15E Strike Eagle отведена ядерная роль.

Неизвестно, добавили ли ВВС Израиля «ядерные возможности» этому универсальному самолету, но в сентябре 2019 года Израиль отправил полдюжины F-15I с авиабазы «Тель-Ноф» в Соединенное Королевство, американский источник в частном порядке прокомментировал, что Израиль отправил свою ядерную эскадрилью.

Израиль недавно приобрел 50 F-35 у США, став первой неамериканской страной, эксплуатирующей эти самолеты. Израильская версия самолета, которая будет включать в себя комплексы радиоэлектронной борьбы собственной разработки, управляемые бомбы и ракеты «воздух-воздух», известна как F-35I (наименование «Адир» означает «потрясающий» или «могучий»).

По состоянию на сентябрь 2021 года Израиль получил 30 F-35I, эксплуатируя их в трех эскадрильях с авиабазы «Неватим»: в 140-й эскадрилье («Беркут») первой эскадрильи F-35 ВВС Израиля; 116-й эскадрилье («Львы Юга»); и 117-й («Первой реактивной») эскадрилье, последняя из которых в настоящее время действует только как учебная эскадрилья.

Остальные 20 F-25 планируется поставить к 2024 году. Эскадрильи F-35 постепенно заменяют устаревшие F-16; 117-я эскадрилья была расформирована в октябре 2020 года, чтобы заменить свои самолеты F-16C/D на необходимые учебные системы F-35. ВВС США модернизируют свои F-35A для доставки ядерных авиабомб, а израильский «Канал 2» сообщил, что неназванный «высокопоставленный американский чиновник» отказался констатировать, запрашивал ли Израиль такую модернизацию для своих F-35.

Особенно сложно определить, каким израильским подразделениям и эскадрильям поручены ядерные миссии и какие базы их поддерживают. Сами ядерные боеголовки могут храниться в подземных хранилищах вблизи одной или двух баз. Израильские эскадрильи F-16 базируются на авиабазе «Рамат-Давид» на севере Израиля; авиабазах «Тель-Ноф» и «Хацор» в центре Израиля; и авиабазах «Хацерим», «Рамон» и «Овда» на юге Израиля.

Из эскадрилий F-16 лишь небольшая часть – возможно, одна или две – действительно будет иметь ядерную сертификацию со специально обученными экипажами, уникальными процедурами и модифицированными самолетами. F-15 базируются на авиабазе «Тель-Ноф» в центральном Израиле и авиабазе «Хацерим» в пустыне Негев. Авиабаза «Тель-Ноф» в центральном Израиле и авиабаза «Хацерим» в пустыне Негев могут выполнять ядерные миссии.

Баллистические ракеты наземного базирования

Ракетно-ядерная программа Израиля берет свой старт в начале 1960-х годов. В апреле 1963 года, за несколько месяцев до того, как реактор в Димоне начал производить плутоний, Израиль подписал соглашение с французской компанией Dassault о производстве баллистической ракеты класса «земля-земля» малой дальности. Ракетный комплекс стал известен как «Иерихон» (или МД-620), и программа была завершена примерно в 1970 году с производством 24–30 ракет.

Большинство источников утверждают, что «Иерихон» представлял собой мобильную твердотопливную ракету. Но время от времени появлялись упоминания о возможных ШПУ для ракет. В исследовании Госдепартамента США, подготовленном в поддержку Меморандума № 40 об исследовании национальной безопасности в мае 1969 года, был сделан вывод о том, что Израиль считал, что ему нужны почти неуязвимые ядерные силы для сдерживания первого ядерного удара со стороны своих врагов, «т. е. имея возможность нанести второй удар».

В исследовании говорилось: «Израиль сейчас строит такие силы – усиленные шахты ракет «Иерихон» (Государственный департамент США, 1969). Неясно, является ли утверждение о «защищенных шахтах» оценкой разведывательного сообщества США или оно относится к раннему строительству того, что сейчас считается бункерами для мобильных пусковых установок в «Сдот-Миха», и лишь в нескольких последующих источниказ – все неправительственные – упомянуты израильские ракетные шахты.

В сотрудничестве с Южной Африкой в конце 1980-х годов Израиль разработал двухступенчатый твердотопливный ракетный комплекс средней дальности «Иерихон II», он имеет длину –14,0 метров и диаметр миделя –1,56 м, стартовый вес 26 000 кг. По другим данным, стартовый вес 21 935 кг. «Иерихон-2», модифицированная версия космической гражданской ракеты-носителя «Шавит», была впервые запущена в начале 1990-х годов.

Впервые БР «Иерихон-2» прошла летные испытания в мае 1987 года пуском на дальность около 850 километров. Траектория полета ракеты уходила далеко в Средиземное море. Еще одно испытание, проведенное в сентябре 1989 года, составило по дальности до 1 300 километров. Национальный центр воздушной разведки ВВС США в 1996 году сообщил, что дальность полета БР «Иерихон II» составляет 1 500 километров.

Учитывая, что примерно половина территории Ирана (включая Тегеран) находится за пределами досягаемости баллистической ракеты средней дальности «Иерихон II», Израиль модернизирует свой арсенал более новой и более эффективной трехступенчатой баллистической ракетой средней дальности «Иерихон III». Сообщается, что «Иерихон III» имеет дальность действия, превышающую 4 000 километров, и сможет поразить весь Иран, Пакистан и всю Россию к западу от Урала, включая впервые Москву.

Впервые «Иерихон-3» была запущена над Средиземным морем в январе 2008 года и принята на вооружение в 2011 году. Неизвестные источники в минобороны сообщили Jane's Defense Weekly, что «Иерихон-3» представляет собой «резкий скачок в ракетных возможностях Израиля» (Jane’s Defense Weekly, 2008), но многие детали проекта и его текущий статус неизвестны.

В июле 2013 года Израиль испытал «улучшенную» версию ракеты «Иерихон III» – возможно, получившую обозначение «Иерихон IIIA» – с новым двигателем, который, по мнению некоторых источников, может обеспечить ракете межконтинентальную дальность, превышающую 5 500 километров.

Неясно, заменяет ли Израиль свои ракеты «Иерихон II» на «Иерихон III» по принципу «один к одному» или они развертываются одновременно, хотя первое более вероятно. Перевооружение на новые ракеты на базе «Сдот-Миха» началась в 2014 году.

В последние годы Израиль провел несколько тестовых пусков БРСД с новыми «ракетными двигательными установками». Эти испытания, которые проводились в мае 2015 года, мае 2017, декабре 2019 и январе 2020 года, обычно не сопровождаются подтверждением официального факта проведения испытаний.

Однако местные новостные источники и видеоматериалы указывают на то, что испытательным полигоном, скорее всего, являлась авиабаза «Пальмахим», израильский испытательный полигон ракеты «Иерихон» и ракеты-носителя «Шавит», расположенный на побережье Средиземного моря. В апреле 2021 года на видеозаписи запечатлен крупный взрыв на авиабазе «Сдот-Миха», который, по предположению внешних аналитиков, скорее всего, был неудачным испытанием ракетного двигателя.

Однако, в отличие от предыдущих испытаний, минобороны не предоставило подтверждающего официального заявления. Шквал испытаний ракетных двигателей породил слухи о том, что Израиль разрабатывает новую версию своей ракеты «Иерихон», известную как «ИерихонI V».

Сколько ПУ ракет «Иерихон» и самих ракет у Израиля – это еще одна неопределенность. Оценки варьируются от 25 до 100. По оценкам большинства источников, Израиль имеет 50 таких ракет и размещает их на объекте «Сдот-Миха» недалеко от города Захария на Иудейских холмах, примерно в 27 километрах к востоку от Иерусалима.

На снимках, сделанных с помощью коммерческих спутников, видны два района, где могут быть мобильные пусковые установки БР «Иерихон» в пещерах в «Сдот-Миха». Северный район включает 14 пещер, а южный – девять пещер, всего 23. Недавно доступные изображения с высоким разрешением показывают, что каждая пещера имеет два входа, а это означает, что каждая пещера может вместить до двух пусковых установок.

Спутниковые снимки показывают, что реконструкция пещер началась в 2014 году и завершилась в 2020 году. Модернизация также включала рытье нескольких туннелей, ведущих к подземным сооружениям. Если все 23 пещеры заполнены, то там, вероятно, находится 46 пусковых установок БР «Иерихон».

В каждом кластере также имеется нечто похожее на крытую площадку с высокими пролетами, потенциально предназначенную для хранения ракет или загрузки боеголовок. Соседний комплекс с собственным внутренним периметром имеет четыре туннеля, ведущих к подземным объектам, которые потенциально могут служить хранилищем боеголовок.

Предполагаемая ядерная ракетная база «Сдот-Миха Иерихон» включает в себя два десятка бункеров для мобильных пусковых установок.

База «Сдот-Миха» относительно небольшая, ее площадь составляет 16 квадратных километров, а предполагаемые пещеры с пусковыми установками расположены вдоль двух дорог, длина каждой из которых составляет всего около одного километра. Такая компоновка обеспечит защиту от ограниченных атак конвенциональными боеприпасами, но будет уязвима для внезапной ядерной атаки.

В гипотетическом кризисе, когда израильское руководство решит активировать ядерный потенциал Израиля, пусковые установки, предположительно, покинут «Сдот-Миха» и займут позиции в удаленных районах пуска. В справочном документе Госдепартамента США от 1969 года говорилось, что существуют «доказательства, убедительно указывающие на то, что несколько площадок, обеспечивающих возможности оперативного запуска, практически завершены» (US State Department, 1969).

Ракеты морского базирования и подводные лодки

В настоящее время Израиль эксплуатирует три дизель-электрические подводные лодки немецкого производства класса «Дельфин» и две дизель-электрические подводные лодки класса «Дельфин II».

Подводные лодки класса «Дельфин II» функционально идентичны подводным лодкам класса «Дельфин», но с добавлением воздушно-независимой двигательной установки, которая избавляет подводную лодку от необходимости всплывать для подзарядки аккумуляторных батарей. Сообщается, что это позволяет подводным лодкам класса «Дельфин II» оставаться под водой не менее 18 дней – что более чем в четыре раза дольше, чем подводные лодки класса «Дельфин» (Der Spiegel, 2012). Шестая подводная лодка – последняя подводная лодка в составе флота подводных лодок «Дельфин» – в настоящее время достраивается.

В 2017 году правительство Нетаньяху подписало меморандум о взаимопонимании с Германией о приобретении трех дополнительных подводных лодок класса Dolphin II взамен трех старых подводных лодок Dolphin, однако сделка по закупкам была отложена из-за продолжающегося коррупционного скандала.

Хотя израильские подводные лодки базируются недалеко от Хайфы на побережье Средиземного моря, в последние годы они время от времени проплывали через Суэцкий канал в качестве вероятного «военно-политического сигнала для сдерживания Ирана» (Times of Israel, 2020; Times of Israel, 2021).

Сообщается, что в дополнение к шести стандартным 533-миллиметровым торпедным аппаратам израильские подводные лодки оснащены четырьмя дополнительными специально разработанными 650-миллиметровыми аппаратами. Аналитики предполагают, что необычный диаметр этих трубок означает, что их можно использовать для перевозки морского варианта ракеты класса «воздух-земля» собственной разработки «Попай Турбо», хотя слухи о дальности полета более 1 000 километров, вероятно, преувеличены.

В 2012 году немецкий журнал Der Spiegel сообщил, что правительство Германии десятилетиями знало, что Израиль планирует оснастить подводные лодки ядерными ракетами. Бывшие немецкие чиновники заявили, что они всегда предполагали, что Израиль будет использовать подводные лодки для создания ядерного оружия, хотя чиновники, похоже, повторяли старые слухи, а не предоставляли новую информацию.

В статье цитируется другой неназванный чиновник министерства, знакомый с этим вопросом:

«С самого начала лодки в основном использовались в целях создания ядерного потенциала»

(Der Spiegel, 2012).
Автор:
Сергей Кетонов