Из офицеров – в заговорщики — часть II

Начало читайте в предыдущем номере.

Генералы и офицеры царской армии изменили своему государю, охотно присягнув в феврале 1917 года Временному правительству. Корни этой измены тянутся из времен петровского прорубания окна в Европу.

Участие в дворцовых переворотах сделало из государевых слуг развращенную касту – цари платили офицерам за лояльность.

Павел не указ

Важный шаг для прекращения этих беззаконий сделал Павел I, восстановив прежний порядок передачи царской власти и приняв меры по укреплению воинской дисциплины. Чтобы поднять на должную нравственную высоту значение воинской клятвы, им лично в торжественной обстановке был поощрен присвоением воинских званий до генерал-майора включительно и награжден Аннинской лентой находившийся в отставке премьер-майор Абрамов, который отказался присягать Екатерине II, оставшись верен прежнему государю Петру III.

Фото: rus.ec

Этот нравственный урок долго был предметом обсуждения в обществе, и все же высшие сановники и гвардия его не усвоили. Потеряв возможность влиять на выбор правителей и не успев отвыкнуть от прежних вольностей, они в очередной раз изменили, запятнав мундиры злодейским убийством императора.

Для военно-дворянского переворота 14 декабря 1825 года было выбрано междуцарствие, чтобы создать хотя бы видимость ненарушения присяги. Однако это выглядело так для основной массы участвовавших в заговоре военнослужащих, не знавших истинного положения дел. Организаторы, являвшиеся членами тайных обществ, знали, что их деятельность носит антигосударственный характер, но они брали другие обязательства, которые ставили выше национальных.

В 1917-м генералы не принимали другой присяги, но в решающий момент они не заявили твердо о поддержке государя. И очень скоро за свою неверность ощутили на себе «благодарность» временных и пришедших надолго вождей, а также освобожденного народа и солдатских масс, вышедших из повиновения.

Рассчитали, как прислугу

Главнокомандующий армиями Западного фронта генерал А. Е. Эверт, сделавший свой выбор после колебаний, осознал свою вину: «Я, как и другие главнокомандующие, предал царя, и за это злодеяние все мы должны заплатить своей жизнью».

Дорого заплатили четверо из восьми высших должностных лиц армии. Первым пал командующий императорским Балтийским флотом вице-адмирал А. И. Непенин, по собственной инициативе отправивший царю 1 марта телеграмму с просьбой поддержать требование Государственной думы, а 4-го – уже арестованный революционными матросами за то, что не захотел сдать дела выбранному ими новому командующему, и убитый выстрелом в спину.

Возглавлявший Черноморский флот вице-адмирал А. В. Колчак не оставил письменного свидетельства, указывающего на его неверность присяге, но обладая всей информацией о мнениях главнокомандующих армиями фронтов, промолчал, не выразил своей поддержки государю. Арестованный уже как бывший верховный правитель, давая показания следствию, он говорил, что всецело приветствовал факт перехода власти к Государственной думе. Так что его молчание можно считать солидарностью с мнением высших военачальников армии и флота. В ночь на 7 февраля 1920 года Колчак был расстрелян.

Наиболее трагично сложилась судьба главнокомандующего армиями Северного фронта генерала Н. В. Рузского. Сделав во время личного общения с царем в Пскове предложение сдаться на милость победителям (подробнее – «Хроника государственной измены»), генерал лишился прощения Николая II. В октябре 1918-го в числе группы заложников он зарублен на Пятигорском кладбище.

В августе 1920 года в Крыму был расстрелян «зелеными» отстраненный от должности в апреле 1917-го и находившийся в отставке помощник главнокомандующего армиями Румынского фронта генерал В. В. Сахаров.

Возглавить революционную армию доверили М. В. Алексееву, обеспечившему поддержку Временному комитету и сразу же после отъезда государя из Ставки присягнувшему новой власти. Питая иллюзии о спасении армии, он попытался это сделать, но понимания и поддержки дилетантов из Временного правительства не получил. Уже вскоре после назначения, поняв тщетность своих усилий, главковерх откровенно высказался на учредительном собрании создаваемого Союза офицеров: «Упал воинский дух русской армии. Еще вчера грозная и могучая, она стоит сейчас в каком-то роковом бессилии перед врагом». Аналогичную оценку дал и следующий революционный главковерх А. А. Брусилов. В воспоминаниях он признавал, что к маю 1917 года войска всех фронтов совершенно вышли из повиновения и никаких мер воздействия предпринимать было невозможно.

Слова двух военачальников, видевших спасение армии и России в отречении государя, но оказавшихся неспособными это сделать без него, стали им моральным приговором за неверность. Новая власть перестала нуждаться в их услугах, поэтому и «рассчитали, как прислугу», с горечью сказал о своей отставке Алексеев. С Брусиловым временщики тоже не церемонились. Главковерх так и не смог проявить своего военного таланта при наступлении в июне 1917 года, что подорвало его авторитет. Поэтому и остался в истории только как герой Брусиловского прорыва, награжденный и отмеченный тем, кому в трудную минуту отказал в верности.

Источник: http://vpk-news.ru