Родные люди
Маленькие кирпичные домики, стоящие в ряд.
Маленькие кирпичные домики на обочине дороге.
Вы когда-нибудь видели такие?
Три дня назад я проезжал мимо деревни под названием Новая Деревня - есть такая километрах в двадцати от Касимова, - и там я их впервые заметил.
По обе стороны от дороги стояли обычные деревенские дома - наличники, сайдинг, спутниковые тарелки, рядом кредитный Hyundai, - но перед ними, аккуратными рядами, словно бы выстроенные по общему плану, за несколько дней, стояли странные, низенькие строеньица, сбоку каждого из которых виднелось крошечное зарешеченное окошко, и еще дверь на замке.
Это что же - сараи такие? Но для чего? - думал я, видя уже, может быть, двадцать пятое строеньице, неотличимое от предыдущих двадцати четырех.
Нет, не сараи. Слишком уж все наглухо заперто.
И не гаражи. Никаких следов машин рядом.
И свиней с козами они под замком там не держат.
Или это бани такие у них?
Идиотское предположение. Впрочем, типичное для того, кто сам в баню не ходит.
Новая Деревня, тем временем, кончилась, началось Которово.
В Которово домики продолжались.
И выглядели они здесь точно так же.
Тут я не выдержал, остановился и подошел к первой женщине, которую смог увидеть поблизости от калитки.
Женщина разглядывала меня с некоторым напряжением, как будто я собирался продать ей ядовитый стиральный порошок по супервыгодной цене.
- Простите пожалуйста, а вы не подскажете, зачем эти домики тут везде стоят? - спросил я у нее голосом неприятного московского туриста, который всегда включается у московских туристов в тот самый момент, когда им так хочется показаться приятными.
- А, эти.
Она облегченно вздохнула, словно бы выяснив, что я не собираюсь продавать ей ядовитый стиральный порошок по супервыгодной цене.
- Да там зомби наши сидят.
- Зомби? Это как? - глупо заулыбался я.
- А ты откуда? С Москвы? И ты про зомби не знаешь? Про Карла не слышал?
Конечно, я слышал про зомби.
Конечно, я знал и про Карла - этого худенького мальчика в ковбойской шляпе из сериала «Ходячие мертвецы», - того самого Карла, который в этом году сделался в Москве любимой цитатой, словом-паролем, риторическим прибавлением к любой мысли, а, впрочем, чаще всего к одной и той же: Россия обречена, Карл! Отсюда надо валить, Карл!
Ну а теперь Карл добрался и до Касимовского района.
И все равно я ничего не понимал.
- Ну вот, - продолжала женщина, - тут они у нас теперь и сидят, карлы-то наши.
- А откуда они у вас взялись? - я смотрел то на женщину, абсолютно серьезную, то на домики вокруг, и мне было весело.
- Ну как откуда. С кладбища откопались. Говорила же я этой сволочи, - она вспомнила про сволочь и сразу разозлилась, - говорила я им: не шарьтесь вы по кладбищу с приборами вашими погаными! Что вы там все время копаете! Нету там кладов никаких! А они мне такие: мы краеведы! Изучаем историю родного края! Да что ж это за история родного края, что сразу покойников откапывать надо! Рыли и рыли, краеведы эти. Сволота. Ну вот и нарыли, - и она махнула рукой в сторону домиков.
Тут она заметила, что я смотрю на нее как на интересную сумасшедшую.
- Не веришь? Так ты подойди поближе-то. Они ж не укусят, на цепи все сидят, на всякий случай.
- Кто на цепи? - продолжал я задавать дурацкие вопросы.
- Зомби наши на цепи! Иди сюда!
Стараясь не смеяться, я подошел вместе с ней к ближайшему домику.
- В окошко загляни, - посоветовала женщина. - Там Лариса сидит. В магазине работала.
Я прижался к кирпичной стене и заглянул в окошко. Там было темно.
Но в темноте кто-то шипел.
Тихо так, мягко шипел, как, может быть, шипели бы змеи, но я никогда не слышал, как шипят змеи, поэтому змеи просто пришли мне в голову за неимением других ассоциаций.
И я уже хотел задать свой очередной дурацкий вопрос про это шипение, как вдруг в темноте что-то грохнуло - так, словно бы кто-то шарахнул стулом об стену, - и какая-то тень бросилась к окошку, стукнулась о стекло, и сразу же прыгнула обратно в темноту.
В ужасе я отскочил от стены.
Отбежал поближе к машине, в канаву, - и стоял там, пошатываясь. В голове что-то громко стучало. Руки дрожали.
- Да ты не бойся, - теперь уже женщина улыбалась. - Чего бояться-то. Я ж говорю, привязанные они.
Мне понадобилось время, чтобы снова начать разговаривать.
- И они тут везде? - спросил я, показывая на другие домики.
Домиков, как я уже говорил, по обеим сторонам дороги было много-много.
- Ага, - добродушно кивнула женщина. - Везде они.
Мне было страшно.
В последний раз мне было так страшно, когда на меня бросилась собака. Но та собака в последний момент остановилась и ограничилась лаем, а здесь…
Нет, собака - это не то.
- А почему вы их всех не… - и я, почти что булькая от страха, сделал рукой неопределенный, но понятный жест, означавший решительную расправу.
- Да ты что. Как так можно вообще. Это ж родные наши люди.
- Родные?
- Конечно. Вон там, - она показала на один из дальних домиков, - Серега, мужа моего брат. Вон в том - Тамара Андреевна, учительница моя, с самого первого класса. А вот в этом, с краю, - Юра сидит. Золотой мужик, руки у него какие! Бухал, конечно, а кто не бухает? Отопление нам делал, на крышу если залезть надо или еще чего - все к нему.
- И что он - тоже… откопался?
- Не. Он живой был. Когда карлы с кладбища полезли - он охотничье ружье взял и пошел. Я ему говорю: Юра, не ходи! Не ходи, Юра, это ж не бандеровцы какие-нибудь, это зомби, какое ружье! А он все равно пошел. Кусанули его.
- И что теперь?
- Да ничего. Сидит. Кормим. А что поделать? Родной человек ведь, хороший. Лариса вообще подруга моя, - и женщина сочувственно посмотрела в сторону ближайшего домика.
И мне показалось, что Лариса нежно зашипела в ответ.
В этот момент из соседнего двора вышел мужик в камуфляже.
В руках у него был длинный батон колбасы, который мужик нес как-то даже торжественно.
Мужик подошел к тому домику, который был ближе к его участку, вплотную приблизился к окошку и стал постепенно заталкивать туда батон колбасы.
Из окошка слышались чавкающие звуки.
Я отвернулся.
- И что же, они разве колбасу едят? Они же вроде только…
Женщина посмотрела на меня как на слабоумного.
- Колбасу, - сказала она со значением, - едят все.
Руки мои уже не дрожали.
Руки не дрожали, в голове перестало стучать, и я выбрался на дорогу, и пошел вдоль деревенских домов, перед каждым из которых стоял маленький домик.
Домик для зомби.
Для своих, родных зомби.
И я подумал: нет, Карл, Россия не обречена.
И не хочу я отсюда валить, Карл.
Ведь даже если начнется апокалипсис, да что там начнется, ведь даже если зомби-апокалипсис уже произошел, то здесь, в Касимовском районе, нашли способ, как с этим жить, и справляться, и два раза в день кормить апокалипсис колбасой.
Бояться нечего.
Это ж не собаки какие-то дикие.
Это наши зомби.
Я развернулся - и пошел обратно к женщине.
- Слушайте, - спросил я на этот раз голосом самым обычным, и никаким не туристическим. - А где у вас тут магазин? Я колбасы могу взять. Лариса какую любит?
