«Только бесстрашием можно победить превосходящего врага»

Командир БМП, хорунжий Леонид с позывным «Сундук» — из Свердловской казачьей сотни им. Стаса Синельника, дислоцирующейся на Луганщине. «Сундуком» его кличут потому, что Леонид когда-то был мичманом на флоте. Это легкий в общении, обаятельный и заметно шепелявящий мужик, который объясняет свой дефект речи следующим образом: «Наше «бээмпэ-два» поддерживало танки в ночной атаке. Шли без света, ночь была безлунная. Нырнули в воронку, стукнулся челюстью об люк... Выплюнул семь зубов и поехал дальше». К своей боевой машине относится как к живому организму, который дышит, ворочается по ночам, разговаривает. А вот большую политику и политиков недолюбливает. Признает лишь два авторитета — атамана Николая Козицына и командующего юго-восточным направлением Всевеликого Войска Донского Александра Гайдея... Предлагаем вашему вниманию «окопную правду» типичного представителя современного казачества, защищающего Донбасс от киевской хунты.[/i]

О том, кто воюет в ополчении

Больше двадцати лет прожил на Днепропетровщине, а как начались эти майданные дела, уехал в Крым и там устроился на работу. Воюю с 21 июня; кое-кто из тех, с кем начинал, либо погиб, либо покалечен, но это война. Что послужило побудительным мотивом? Увидел ролик про Славянск и принял решение... Мои родители в пятидесятые боролись на Западной Украине с бандеровской нечистью. Мать — майор госбезопасности в отставке, занимала должность начальника особого отдела дивизии. Отец — офицер НКВД, бывший партизан-ковпаковец. И если спустя много лет националисты вылезли на свет божий и незаметно подчинили себе всю Украину, значит, мои родители что-то в свое время недоделали. Теперь я вот доделываю...

В ополчение человек нередко приходит от безысходности; ему попросту некуда деться — работы нет, средств к существованию нет, а подчас и жилья нет. В прошлом он мирный шахтер, металлург, тракторист, привыкший качественно, добросовестно исполнять свои обязанности. А становится неплохим воякой, причем достаточно быстро. У многих из них семьи волей судьбы остаются на Украине. Возможно, у этих людей в подсознании присутствуют священные понятия веры, Руси, казачества, восточнославянского братства. Но их только определенная часть населения. А добровольцев из России гораздо меньше, чем рассказывают по телевизору.

О наболевшем

— Почему мужики, коренные жители Донбасса, которым сам Бог велел стать его защитниками, драпают отсюда вместе с семьями? Ведь по этой причине и началась прошлым летом сдача наших городов! Где наследники славных традиций шахтерских дивизий, которые, плохо вооруженные, подчас без обмундирования, почти год защищали Миус-фронт, а потом сломали оборону фрицев в районе Славянска, Краматорска и Лисичанска? Сегодня нас могло бы быть намного больше... Говорят, история повторяется; только перелома в нынешней войне не видать.

Кстати, ее вообще могло не случиться. Вспомните, как в апреле прошлого года пожилые краматорцы встретили колонну десантников с иконами и крестами, а те разоружились, отказавшись воевать с собственным народом. После этого все вздохнули с облегчением, увидев, что благоразумие восторжествовало. Однако Турчинов покарал «трусов и изменников», а вместо них пришли «правосеки» и начали с Карачуна расстреливать Славянск. Тогда дедушки сменили хоругви и свечи на дробовики и лопаты...

О «Косяке»

— Когда я и механик-водитель Олег с гипсом на руке (позывной «Косяк») приезжаем из рейда, то всегда тщательно осматриваем наши машины, ощупываем трубки и шланги, со всех сторон обследуем борта — все ли цело? Он бывший горняк из Сутогана, имеет двоих детей. Жена его была против казачества, и "Косяк", не долго думая, разошелся. Несмотря на скромность и шесть классов образования, опыта обращения с техникой у него больше, поэтому он ответственный за ее обслуживание. Все, что предназначено для передвижения, даже если оно безнадежно поломано, через полчаса у него в руках оживает. Награжден медалями «За отвагу» и «За оборону Донбасса». А встретились мы с ним в командировке, когда наш прежний экипаж расформировали, и я попросил начальство отдать нам Олега (который был на тот момент истребителем танков) в качестве механика на вторую машину. Так он оказался в нашей сотне. Под Чернухино осколок угодил ему в руку, развернул кисть, сместил кости. В целом сравнительно легко отделался. Он отказался от госпиталя, точнее, сбежал на передовую, чтобы облегчить нашу участь. Раненый помогал ремонтировать технику и воевал полтора месяца с одной рукой. Вчера возился с машиной и ненароком задел поставленную докторами титановую спицу, торчащую из руки. Она зашаталась, «Косяк» ее вытащил и продолжил работу как ни в чем не бывало.

О случайности и закономерности

— На армейском сленге танки и «бэтээры» — это мальчики, «бээмпэшки» — девочки. Я на своей «девочке-ласточке» воюю с 16 июля прошлого года. Освобождал Провалье, Червонопартизанск и другие окрестности Свердловска, 5 месяцев находился в командировке в другом подразделении. Возле знаменитого 19-го украинского блокпоста «Балу», где находится террикон чернухинской шахты №2, поле было заминировано, а мы об этом не знали и спокойно катались по нему на боевые операции. И только когда впоследствии поехали подбирать трофеи, на развороте случайно вывернули гусеницей пару взрывных устройств. Дважды повезло!

Именно в этом месте из СПГ-7 нам повредили два трака, но экипаж под огневым прикрытием и благодаря подоспевшей помощи «однорукого» «Косяка» выкрутился. Там примерно километр открытой местности, все как на ладони... В сотне метрах находились два вражеских танка, три «бээмпэ», миномет и несколько гранатометов. В другой раз выходил из боя на простреленном, глохнущем двигателе. Никакого героизма, просто спасали свои шкуры. Хотя в обычном понимании это нельзя назвать бегством, ведь пока машина живет, есть шанс выжить и у экипажа. Поэтому мы руководствуемся негласным правилом: на первом месте — забота о ее безопасности, а уж затем можно позаботиться о себе. Все остальное вторично.

Об одной из тайн войны

— Во время дебальцевского котла стал очевидцем такой практики. Отставной офицер, наш казачий сотник, общаясь по телефону со своим однокашником по военному училищу на той стороне, спрашивает его, дескать, почему нацгвардия бьет по населенному пункту, который ею же и занят? Тот ему отвечает, что они вынуждены делать имитацию боев, чтобы рапортовать в Киев об успешном отражении якобы действий сепаратистов. Данные об оперативной обстановке у укропов скудные, разведгруппы ополченцами успешно нейтрализуются, эффективно воевать не получается. В итоге используются самоходки, с тыла обстреливающие прифронтовую зону. Для ОБСЕ разыгрывается спектакль с охотой за ними, стрельбой и чуть ли не погоней за мнимыми диверсантами. А в столицу летит победоносный доклад...

Кстати, я тоже общаюсь со своим бывшим на гражданке начальником цеха Михалычем. Он сейчас вручает украинским новобранцам повестки в зону АТО; и хотя мы с ним враги, по старой дружбе интересуется, не надо ли мне курево. Сигареты-то нам требуются, только как он их переправит через линию разграничения? В общем, прежние товарищеские отношения между мужиками, оказавшимися в противоположных окопах, подчас сохраняются.

О парадоксах бытия

— Мне хорошо спится под обстрелами, ибо я чувствую себя в безопасности: в этом случае враг в атаку не пойдет. Если не «бахает» — мне беспокойно, просыпаюсь через каждые пятнадцать минут и курю. За несколько месяцев войны я разучился спать в разостланной постели раздетым и без оружия. Как-то ночевал у родственников и не мог заснуть, метался — тишина давила. Так они мне какой-то долгоиграющий сериал нашли про войну; «воткнули», и я смотрел, таким образом борясь с бессонницей...

Как-то объявили двухнедельный отпуск, я отправился в Крым немного отдохнуть. Меня хватило ровно на три дня, потом вернулся. Да, там симпатичные люди, да, они нам сочувствуют, но... одновременно как бы на другой планете существуют. Создается впечатление, что с тобой не разговаривают, а без особого интереса поддерживают разговор, не слишком вникая в то, что рассказываешь. Согласитесь, это разные вещи. И в конце концов понимаешь, как страшно далеки эти люди от событий на родственной территории; их головы забиты машинами, дачами, ипотеками и предстоящим летним сезоном... Сначала модно было заботиться о беженцах, теперь, с оглядкой на правительство, мода уже прошла. Улавливаете настроения? А ведь Донбасс так или иначе послужил для Крыма громоотводом! Однако не ценят там этого.

О перемирии

— Само слово «перемирие» с некоторых пор звучит издевательски, так как стало ассоциироваться с усилением обстрелов. Оно не соблюдается обеими сторонами и уже очевидно, соблюдаться не будет. Ими — потому что создана имитация отвода тяжелых вооружений, нарушается режим тишины, появляются все новые и новые разведывательно-диверсионные группы; нами — потому что вынуждены адекватно отвечать на провокации украинской стороны. И по-другому не будет: у многих из нас с «нацюками» личные счеты. Как, например, запретить мстить моему механику-водителю «Косяку», если семилетний сын у него на глазах стал инвалидом после того, как прямым попаданием был уничтожен соседский дом? Поэтому это понятие для нас — самый главный (в силу своего коварства) враг. Реальная заинтересованность в таком перемирии есть лишь у тех, кто навязывает нам минскую «миротворческую политику».

О бесшабашности

— Казаки ведут бой подчас вопреки принципам ратной науки, и слава Богу. Ведь к счастью или несчастью, но военных академий не заканчивали. Вот типичная иллюстрация на первый взгляд алогичных действий наших разведчиков... Начало октября, окрестности Чернухино, очередное так называемое перемирие. Разведка заскучала и, прихватив автоматы, три РПГ-18 «Муха», покуривая, спонтанно выдвинулась в сторону находящегося неподалеку (2,5 км) украинского блокпоста. В открытую. Не доходя до него по дороге с полсотни метров, рядом с «бэтээром» ребята замечают одетую в темную форму фигуру нацгвардейца, наблюдающего за ними. Группа приближается, но «нацюк» никак на это не реагирует, рассуждая следующим образом: если спокойно, не прячась, в камуфляже идут вооруженные люди — значит, свои возвращаются с задания; в лицо я всех знать не обязан! Единственное, что он решается сделать, это помахать им рукой. В ответ его тоже дружески приветствуют, кладут на асфальт «калаши» и... хладнокровно расстреливают блокпост из гранатометов. В результате «бэтээр» и живая сила уничтожены. После чего без суеты покидают место и тем же путем возвращаются в расположение целыми и невредимыми.

Здесь налицо еще один нестандартный шаг, в котором заключается хитрость. Разобравшись, что к чему, противник стал вслепую, зато усиленно обрабатывать «зеленку», отрезая предполагаемые пути отхода. Хотя стрелял он вовсе не туда, где шли обнаглевшие разведчики. Это их и спасло. Отчаянность, сумасбродство, риск? Естественно. Но только бесстрашием можно победить превосходящего по численности и вооружению врага.

Источник: topwar.ru